Мерлин полез в поясную сумку. Его рука выскользнула оттуда, и граф глубоко, потрясенно вздохнул, когда на мозолистой ладони фехтовальщика блеснуло золото. Недоверие и страх сковали графа, и он стоял, словно окаменев, прислушиваясь к шуму дождя, потрескиванию огня в камине, не сводя глаз с миниатюры, которую, как он знал, больше никогда не увидит. Он не мог — по крайней мере, десять секунд, он буквально не мог — заставить себя прикоснуться к ней. Но затем, наконец, он протянул дрожащую руку, и Этроуз повернул его запястье, высыпав миниатюру и тонкую золотую цепочку в его сложенные чашечкой пальцы.
Он держал его знакомую, любимую тяжесть, глядя сверху вниз на лицо сероглазой, золотоволосой женщины — очень молодой женщины. Затем его ошеломленный взгляд снова поднялся к лицу Мерлина Этроуза, и сострадание, которое сквозило в тоне сейджина, также наполнило его сапфировые глаза.
— Конечно, есть много способов, которыми это могло бы попасть в мое распоряжение, милорд. И многие из них были бы немногим лучше того, что, по вашему мнению, на самом деле произошло с леди Макзуэйл. Но я вряд ли смог бы держать ее, если бы она ушла на дно залива Долар, не так ли?
Тирск повертел миниатюру в руке, увидев переплетенные инициалы, выгравированные на ее обороте. Так как он мог действовать только одной рукой, это было трудно, но ему все же удалось просунуть ноготь большого пальца в тонкую щель, и задняя часть медальона со стеклянной крышкой открылась. Он повернул его, чтобы поймать свет, и его собственное лицо — такое же молодое, как у его возлюбленной Карминситы, — смотрело на него с обратной стороны ее портрета.
Он уставился на изображение давнего Ливиса Гардинира, затем закрыл медальон и сжал его так крепко, что поранил пальцы. Вполне возможно, что кто-то в Чарисе мог знать, что его дочь Стифини носила эту миниатюру на шее днем и ночью. Возможно, они даже знали об инициалах на его обороте. Но ни одна смертная рука не смогла бы так идеально выковать его дубликат. Так что, если только Кэйлеб и Шарлиэн из Чариса действительно не служили демонам…
— Как? — его ноги внезапно подкосились, отказываясь поддерживать его, и он с глухим стуком упал в кресло, откинувшись на спинку, едва заметив раскаленный добела укол в плечо. — Как?!
— Милорд, Кэйлеб и Шарлиэн уже много лет знают, как храмовая четверка держала жизни вашей семьи мечом над вашей головой. Неудивительно, что Клинтан сделал что-то столь презренное, и вы едва ли единственный, с кем он это сделал. Если бы он понимал, как вдохновлять детей Церкви хотя бы на десятую часть так же хорошо, как он разбирается в их запугивании, возможно, Храм не проиграл бы этот джихад! Но с террором есть проблема: если угроза устранена, он становится бесполезным. Неужели так трудно поверить, что Кэйлеб и Шарлиэн выбили бы такое оружие из рук Клинтана, если бы могли?
