Мы толком не знали, что сказать. Похвалить его «лавчонку»? Это уж как-то слишком. Тем временем Хотте развернулся и потопал прочь.
– Если захотите мороженого, милости прошу, – бросил он через плечо.
– Хорошо, – сказал я, но он уже скрылся в магазине.
В кульке обнаружилась куча всяких вкусностей. Мармеладные червячки, огромные клубнички, порошок для шербета, лакричные конфеты и жвачки. Всего помногу.
– Нам этого до послезавтра хватит! – обрадовался я.
– Думаешь? – засомневался Отто и цапнул одну ягоду. – Вряд ли.
– Переночуешь у меня в субботу? – спросил я. – У мамы свидание с герром Штрошайном.
– Конечно, – ответил Отто. – У нас дома всё равно сейчас не очень весело.
– Мне не нравится герр Штрошайн, – сказал я. Отто промолчал. Да и что тут скажешь? О герре Штрошайне и думать-то тошно.
Мы расстались на углу.
– Возьми сладости, пусть у тебя до субботы полежат, – предложил Отто. – Это будет наш провиант.
Я взял кулёк и ещё секунду смотрел ему вслед – моему Отто, плетущемуся по улице. Кому, как не ему, ходить в жёлтом дождевике.
Глава десятая,
в которой появляется герр Штрошайн
Суббота – мой любимый день. Во-первых, можно выспаться как следует. Во-вторых, завтра ещё целое воскресенье, а значит, я точно знаю, что и на следующий день смогу поспать вволю. В субботу мне разрешают смотреть фильмы и даже пару часов поиграть на компьютере. Иногда мы ездим в гости к бабушке и дедушке, а там такие шницели! Я люблю шницели. В субботу мы с мамой ходим по магазинам, и это тоже хорошее дело, потому что она обязательно мне что-нибудь покупает. Когда мама забегает в магазин после работы одна, она частенько приносит что-нибудь вроде цикория, или сладкого картофеля, или цельнозернового риса. Всё цельнозерновое – это фу. Не понимаю, зачем оно нужно.
Если каждому дню ставить оценку, то суббота бы получила твёрдую пятёрку. Воскресенье – четвёрку с минусом, потому как впереди маячит понедельник, а понедельник ничего, кроме пары, не заслуживает. И пусть постепенно жизнь входит в колею, но в понедельник я всегда уставший, а неделя напоминает заваленную рухлядью комнату, которую ещё разгребать и разгребать. Вторник уже ничего. Благодаря физкультуре. Но среда – это тройка с минусом, да и та с натяжечкой. Ведь именно в среду утром я обычно вспоминаю, что так и не позанимался фортепиано. Четверг – нейтральный день, а пятница – это уже четвёрка с плюсом, потому что впереди выходные.
Но эта суббота получилась не такая, как обычно. Началась-то она хорошо, но вот продолжение оказалось так себе. В магазине мама разрешила мне взять для нас с Отто сосиски с картофельным салатом и даже пудинг. Потом мы сели в кафе на углу, заказали какао и кофе и стали глазеть на прохожих. В субботу утром видишь всех тех, кого на неделе встречаешь лишь от случая к случаю. Туристов, уткнувшихся в смартфоны и бредущих по их указке неведомо куда; родителей со сверкающими колясками; старушку фрау фон Ханштайн, которая с ворчанием толкает через улицу свою тележку; Миху Шульце из нашего дома, который давит людей скейтбордом, просто потому что он придурок. Всё могло бы быть прекрасно. Но вдруг мама сказала:
