Я приподнимаю подбородок и смотрю прямо, хотя сердце начинает стучать сильнее, обдавая всё тело жаром. Фоэрт медленно выходит из-за стола, пряча руки в карманы брюк, усмехается, догадываясь, что причина именно в этом, приближается ко мне. Слышу аромат его тела, который сильнее учащает мой пульс.
— Никого я не испугалась, просто… — поворачиваюсь к нему, давая понять, что совершенно спокойна и мне всё равно, кто такая Паулина Лансет и как она связана с господином магом. — …просто не хочу быть третьей.
Сжимаю в подрагивающих пальцах конверт.
— Извините, мне пора. У меня действительно была уйма дел на вечер, разобрать чемоданы, которые я оставила посередине комнаты.
Фоэрт удивлённо приподнимает брови, а я запоздало понимаю, что проболталась.
— Вы переехали?
— Да, — таиться не было смысла. — К Габоре вернулся её муж с лечебницы, и мы… — я запнулась на полуслове, зачем ему это знать? У господина есть дела куда важнее, чем мои проблемы.
— Извините, я пойду, — разворачиваюсь, чтобы всё-таки идти. Но не успеваю сделать и шага, мужские руки обхватывают плечи, рывком разворачивают, я охаю, когда оказываюсь оттесненной к широкому массивному столу.
— Что вы делаете?! — облизываю мгновенно ставшие сухими губы и замираю. Мерцающие жаром радужки под тёмными ресницами мужчины расплавляли всю мою волю.
— А вы что делаете, кто вас отпускал? Я не договорил ещё.
Я смотрела ему в лицо, задрав подбородок. Фоэрт Кан опасно возвышался надо мной, сильный, безупречный красивый: острые скулы, хищный прищур, тёмно-огненного цвета волосы, небрежно падающие на лоб, эталон мужества и мощи, как и при первой встрече заворожили, продолжают действовать на меня гипнотически, и я ничего не могу с этим поделать.
Пока я прихожу в себя, Кан перемещает ладонь на мою шею, обжигая кожу ласкающим прикосновением. Наверное, мне нужно оттолкнуть его и вырваться, но тело не хочет меня слушать, желая ощущать сильные пальцы на ключице.
Желание коснуться его в ответ стоит мне последних сил, сжать пальцы на его плечах, ощутить твёрдость мышц… Я помню эти ощущения, ощущение каменной опоры под ладонями. Непроизвольно опускаю взгляд на его губы, такие манящие, что не коснуться их своими губами становится пыткой.
— Говорите, господин Кан, — прошу сиплым голосом.
— Хотите быть единственной? — глухо шепчет он, в то время как руки покидают своё место и скользят по моим бёдрам, а сам Кан делает шаг, оказывается между моих колен, нависая, опираясь ладонями о столешницу, заставляя меня либо лечь на стол, либо схватиться за его шею, чтобы сохранить равновесие.
