Оглянулся, чтобы проверить, как выполняется приказ, и с радостью увидел, что все живы, даже раненых пока нет. Одолел полосу похожих на папоротники растений и буквально уткнулся носом в ботинки центуриона.
Гага лежал на спине, раскинув руки, и таращился в облачное утреннее небо. Валявшийся в стороне автомат выглядел так, словно из него сегодня не стреляли, а из переносицы нашего командира торчал аккуратный маленький осколок, от которого по носу текла тоненькая-тоненькая струйка крови.
Прячься в тылу не прячься, а твоя пуля — ну или осколок — тебя все равно найдет.
— Дело швах, — пробормотал я, соображая, кто теперь старший в нашей центурии: согласно уставу командование должен принять десятник с самым большим опытом, то есть с высшим классом, и это, насколько я помнил, был Дарсег, немногословный вилидаро в возрасте, обладатель двенадцатого класса, если я ничего не путаю.
Вот только где он?
— Кто меня слышит? Отзовитесь! Это Егор! — позвал я, но если кто и принял мой сигнал и ответил, я этого не услышал: пощелкивание, треск, то ли причуды атмосферы, то ли глушилки бриан.
— Что делать будем? — спросил подползший ко мне Дю-Жхе.
Они все смотрели на меня с надеждой и ожиданием, даже суровый ферини, и я с дрожью вдруг осознал, что внутри я могу сколько угодно сомневаться и колебаться, не верить в то, что я умею командовать, для остальных бойцов я — десятник, и мое дело принимать решения и отвечать за всех.
— Отходить, — сказал я. — Я впереди, ты последним. Тут недалеко должно быть… Километров десять? Не так далеко мы ушли.
И тут до меня дошло, что с той стороны, где остался лагерь, доносится канонада. Похоже, там тоже вспыхнул бой, и это значит, что мы влезли не в мелкую стычку, а в полноценную масштабную операцию, только начала ее, похоже, не «великая Гегемония», а «примитивные дикари».
Дю-Жхе внезапно напрягся, серо-желтое лицо его отвердело, глаза расширились.
— Кто двинется — умрет! — прозвучал суровый голос над нашими головами, и вокруг оказалось очень много бриан: в своих традиционных безрукавках и мешковатых штанах, с длинными черно-красными волосами, совсем не похожих на воинов, но с автоматами и ружьями в руках.
Я не успел и вякнуть, как нас пинками подняли на ноги, и лишили всего, похожего на оружие. Выстроили в линию, и жесткий тычок в плечо стал сигналом к тому, что нужно двигаться.
Мы побежали по лесу, минуя трупы тех, кто погиб во время утренней схватки. Победившие сегодня аборигены, судя по всему, собрались оставить их тут, превратить в корм для падальщиков.
