— Ну… — я замялся: опять врать, сколько можно уже, самому противно, но деваться некуда. — Тяжело, но я жив, сыт, крыша над головой есть… — насчет «сыт» я преувеличил, а насчет крыши очень сильно преуменьшил, — работаем, конечно, много, но такая вот ботва. Рассказывай, как вы.
Уже через пару минут я понял, отчего у Юли такой голос — Сашке опять поплохело. Вызвали «Скорую», та приехала быстро, но сделать почти ничего не смогла, и они снова отправились в больницу.
Очередь на операцию пока не подошла, так что просто привести девочку в норму. Насколько возможно.
— Вот черт, — сказал я. — Боже… как я хочу быть там с вами… если бы не эти деньги!
В этот момент я был противен себе до последней степени — да, вроде бы я пытаюсь спасти дочь, но при этом изменяю Юле направо и налево, веду себя как последняя сволочь, и пора бы уже это прекратить.
— Может быть, мне обратиться к родственникам, а ты вернешься? — спросила жена.
— Нуу… сейчас с транспортом проблема, вернуться сразу не выйдет, так что подожди.
Да, портал домой находится на «Гневе Гегемонии», а тот вполне мог покинуть Бриа. Понятно, что в городе аборигенов тоже могут быть порталы, но можно ли настроить один из них так, чтобы попасть в офис ООО «Гегемония» в моем родном городе, да и как его настраивать — я представления не имел.
Мы поговорили еще немного, и я ухитрился даже поднять Юле настроение.
Прощаясь с ней, я решительно сжал кулаки — ничего, я вернусь домой, выберусь из этого ада, прорвусь к Земле, сделаю для этого все, что угодно, и я не буду больше тыкать своей писюлиной в каждую встречную деваху, хватит уже этого детского разврата, не мальчик давно.
— Эх, ты… — сказала жена, и связь разорвалась, я вновь оказался на плаце концлагеря, уставший до полусмерти, голодный, с болью в синяках и мышцах.
А чтобы выбраться — мне нужны силы, поэтому нужно пойти и немного поспать. Построение я не пропущу, но лишний час отдыха урву, и глядишь — тело мне за это скажет спасибо, когда надо будет.
Я проковылял через плац и вошел в пустую комнату.
Но не успел лечь, только сел на койку, и тут рядом возникла Пира, уставилась на меня огромными фиолетовыми глазами: руки ее были сложены перед грудью, перья на голове пошевеливались, выдавая сильное волнение.
— Егор! — воскликнула она, и дальше понесла что-то, звучавшее для меня смесью кошачьего мяуканья и птичьего щебета.
Я вздохнул и аккуратно включил переводчик.
— …невозможно так жить! — закончила девушка.
