— Лежи, — Дю-Жхе схватил меня за руку.
Но меня вела ярость, и ферини меня бы не удержал, но тут Котик зашевелился. Оставив несколько капель крови, он побежал дальше, на этот раз по полу, лавируя среди лежащих тел.
И Пять Листьев заколебался, не решаясь палить в толпу.
— Что замер! — завопил Шесть Гор, но Котик взлетел по стене, скользнул в вентиляционное отверстие и был таков.
У меня отлегло от сердца.
— Отыскать! Найти! Смрадная тварь! — жрец не собирался сдаваться, но я знал, что ничего у него не выйдет, что шестиногая мохнатая задница теперь в безопасности, и это хорошо.
* * *
На этот раз на работы в город потащили не меня одного, взяли еще Макса, Везига и Ррагата. Когда конвойные — а их с нами отправилось двое — завели нас в большой зал, набитый всяким механическим хламом, я понял — почему.
— Нужно навести тут порядок, разобрать все и сложить, — пояснил тот конвойный, что был за старшего, с пухлыми губами и следом от ожога на щеке. — Давайте!
И мы приступили к делу: сюда штуковины, похожие на трансформаторы, огромные и тяжелые, вчетвером только и утащить; сюда всякий хлам, настолько ржавый, что нет смысла сортировать, сюда — автомобильные оси и рессоры от совсем крохотных до словно снятых с КамАЗа, сюда — неизвестного назначения металлические ящики с торчащими из них проводами.
Мы с Ррагатом как раз волокли такой, когда голову мою пронзила острая боль, словно в макушку воткнули гвоздь сантиметров в двадцать. Я споткнулся и выронил ношу, та со звоном и грохотом хлобыстнулась об пол, и этот звук заглушил проклятия моего напарника.
Я был в слабо освещенном подземелье, среди чужих механизмов…
Я тащил набитые пакеты из магазина домой, предвкушая тихий вечер дома…
Я сидел у мамы, и и радостно наворачивал пельмени собственной лепки, которые мы делали один раз в год, тридцать первого декабря — не жалели денег на мясо, брали самый лучший лук, отборные специи; собирали древнюю ручную мясорубку, которая ставится на край стола и крепится к нему винтом, и я радостно вращал ее, ощущая аппетитный запах фарша, а мама занималась тестом, раскатывала его и готовила, а потом мы вместе лепили толстенькие кругляши, и первая порция тут же отправлялась в кипящую кастрюлю, куда обязательно бросить лаврового листа и перца горошком; и вот уже можно есть, первую порцию со сметаной и зеленью, и мясо хрустит на зубах, и тесто тонкое, вкусное, а не толстая бумага, как у магазинных; вторую с аджикой, подаренной соседом дядей Борей, он ездил в командировки на Кавказ и привозил какую-то особенную, острую, но не чрезмерно, и в то же время сладкую, а если хватит сил на третью, их всегда хватало, ведь неимоверная вкуснятина, то с уксусом и толченым черным перцем — совсем немножко, чтобы подстегнуть сосочки на языке и раскрыть вкус.
