– Одна из статей Великой Хартии была составлена так, чтобы поставить исполнительную власть в невозможность касаться самой особы подозреваемого или обвиняемого иначе, как по произнесению приговора «равными ему». И согласие в сохранении этого закона сделалось до того общим, что приговор суда присяжных, действительно оберегающий подсудимого от всякого насилия, даже такого, которое могло бы совершиться под прикрытием судебной власти, сохранился до наших дней… (On the Constitution, p. 324).
Некоторые находили, что слова «по законам страны» (per legem terrae) не имели отношения к суду присяжных. Таким образом пытались оправдать незаконные преследования. Это вызвало дебаты и новые статьи закона, благодаря которым было установлено, что слова «по законам страны» относятся именно к приговору суда присяжных. Обсуждение статей закона способствовало, быть может, более, чем что-либо другое, пролить свет на происхождение учреждения суда присяжных и подтвердить, что этот древний, «закон страны» составляет неизменную и нераздельную часть конституции. Одно из самых памятных обсуждений, способствовавших освящению принципа, о котором идет речь, показало, что приговор суда присяжных и есть единственная конституционная форма приговора, признаваемая Великой Хартией; он был произнесен во время царствования Карла I, когда арестовали пятерых членов парламента. Тогда один из членов суда, Сельден, требовал освобождения сэра Е. Гампдена, незаконно посаженного в тюрьму. В своей знаменитой речи он ясно показал, что слова «per legem terrae» относятся исключительно к суду присяжных и что арест может быть произведен только по приговору этого суда.
Мы, соединившиеся для борьбы за отмену «Закона о заразных болезнях», утверждаем, что этот закон не конституционный, так как он исключает решение суда присяжных в случае, могущем иметь чрезвычайно серьезные последствия для преследуемых.
Говоря об этом, мы не забываем, что есть целая категория случаев, которые в настоящее время в Англии судятся без участия присяжных. Но это так называемые «случаи незначительные, второстепенной важности».
Тут же дело идет о чести женщины, а это очень важно, и государство, не признающее святости чести женщины, не может процветать. Мы утверждаем также, что случай, где идет речь о чём-либо подобном, не может быть причислен к разряду «второстепенной важности», к каким бы ухищрениям ни прибегать.
Вот почему мы утверждаем, что закон, дающий мировому судье право решать дела, в которых идет речь о чести женщины, есть нарушение конституционного права, это нарушение так же значительно, как если бы решение вопроса, совершил ли мужчина убийство или нет, принадлежало просто мировому судье.
