Жизнь. Книга 1. Все течет | страница 50
Однажды Мила спросила:
– Ты любишь кулебяку с вязигой?
– Я не знаю, – нерешительно ответила Варвара, – у нас не было.
– Мама мне прислала на завтрак. Хочешь попробовать? Хочешь – позавтракаем вместе.
– Хочу, – пролепетала, замирая, Варвара.
С этого дня Мила иногда делилась своим завтраком с Варварой. Но чаще она садилась за стол с другими девочками, забыв о ней. Момент завтрака, приближаясь, заставлял усиленно биться Варварино сердце, а в желудке делалось так горячо, будто там вспыхивала печь. И если Мила, вспрыгнув, убегала, не пригласив её с собою, ноги Варвары отказывались служить на несколько мгновений. А если случалось, что она кушала с Милой в день, когда у ней был свой кусочек хлеба, этот кусочек она приносила обратно домой – на ужин.
Глава Х
К концу второго года пребывания Варвары в гимназии даже самые встревоженные из родителей и подозрительные из учителей совершенно успокоились, позабыв свои опасения: она не проявляла себя ничем, что заслуживало бы порицания. Очевидно, вдова Бублик умела воспитывать девочку не хуже классных дам и её лачуга в Нахаловке морально мало отличалась от двухэтажного здания гимназии, с его вывеской золотыми буквами.
До гимназии Варвара видела мир глазами матери и судила о нём её мнениями. Тяжкий труд и нищенская оплата казались ей нормальным для них состоянием, п о т о м у ч т о о н и б ы л и б е д н ы е. Это как бы им полагалось от жизни. Покорность, приниженность, смирение и страх перед теми, кто был богаче и сильнее, вытекали из их положения в обществе. Казалось, тут нечему было удивляться, не над чем раздумывать. Понималось, что так Бог и сотворил мир. В их сердцах не было даже и зависти. Её не допускало искреннее признание себя ничтожной величиной, и отсюда – предоставление жизненных благ тем, кто лучше. Надо было много истинного смирения, добровольного самоунижения и, вместе с тем, душевной чистоты, чтоб переносить жизнь, как переносила её вдова Бублик.
Гимназия – и это было именно то, о чём предостерегала начальница, – заставила Варвару задуматься над существующим порядком вещей: девочки в классе не были ни умнее, ни прилежнее, ни добрее её; они были только богаче и счастливее.
В жизни ребёнка неизбежен трагический день, когда занавес, подвешенный специально для детей, чтоб скрыть от них кулисы жизни, вдруг разрывается сверху донизу и глазам являются актёры его жизненной драмы в их подлинном виде. Они не ожидали – и он увидел их уже без масок, снявшими костюмы для сцены, забывшими слова ролей. Ребёнок понял условность игры, пред ним обнажились секретные стальные пружины их действий. Почва ушла из-под ног, и чтобы удержаться, надо принять немедленное решение: примкнуть ли к актёрам и с ними играть условную, ту же, старую пьесу или уйти за кулисы, взбунтоваться – и пробовать жить не "актёром", а человеком.