Мила Головина вскочила со своего места:
– Я хочу сидеть вместе с Варей Бублик!
Не боясь нарушить правила, она подбежала к Варваре и, обняв, поцеловала её.
– Вот мы и подруги! – сказала она, глядя на Варвару, лицо которой медленно обливалось слезами.
И восемь лет – из года в год – эти две девочки сидели вместе: десять месяцев в году, шесть дней в неделю, пять часов в день.
Секретной же пружиной этой оказанной Варваре милости было неожиданное приглашение начальнице от m-llе Головиной на большой рождественский приём в «Усладе», где начальница прежде никогда не бывала.
После того, как страшные слова «временно», «условно», «на испытании» не произносились более в классе в соединении с именем Варвары, её главным мучителем, её последним и неумолимым врагом оставался голод. Он терзал её в гимназии. Она знала все его оттенки: и грубые внезапные приступы, и утончённые, ноющие, медлительные муки. Голод был знаком ей и раньше, но в кругу таких же голодных детей; в гимназии он принял новые формы: девочки вокруг ели вкусную, ароматную пищу, и это обратилось в ещё неизвестное ей ранее испытание.
В полдень полагался перерыв для завтрака. Гимназия давала своим ученицам только горячий чай. Девочки приносили с собой бутерброды, фрукты, лакомства; иным присылали горячий завтрак из дома. Лучшая кондитерская города отправляла в гимназию для продажи булочки, пирожки и пирожные. Варвара жадно вдыхала аромат чужой пищи, и глаза её слезились от голода. Желудок крутился в ней, вопя о пище. Он был словно отдельное от неё существо, он имел свою независимую силу и не подчинялся её воле, не хотел знать её усилий, её терпения. Он был глух ко всему остальному, властно требуя пищи. Она выпивала чашечку горячего чая, старалась подбодриться этим и думать об уроках, повторять их в уме, мечтая об особенно удачном ответе учителю. Но голод продолжал бунтовать, бить толчками, кусать ударами, и она не могла уйти ровной походкой от стола. И только когда она уже сидела за Партой, к Варваре возвращалось самообладание.
Иногда её голодные слёзы замечала случайная товарка по столу.
– Почему ты плачешь?
– Я не плачу, – отвечала Варвара, – я поперхнулась.
Иногда случалось, и у ней был завтрак: кусочек чёрствого хлеба, порезанный на ломтики холодный посоленный картофель, завёрнутый в обрывок старой газеты.
– Варвара Бублик, – сделала замечание классная дама, – завтрак должен быть завёрнут в белую бумагу или салфетку. Объясни дома, что завёртывать пищу в газетную бумагу – негигиенично.
