Даже по прошествии стольких лет ситуация не изменялась к лучшему. Можно было стараться не замечать проблему, отмахиваться, но она лишь усугублялась.
Все методы были перепробованы, а решение не находилось. Свитки и манускрипты магов и мистиков всех стран и народов не давали ответа, который мог бы устроить Дона Диего.
Влачить такое существование и дальше, переживая каждый день сквозь стиснутые зубы от осознания того, что каждый миг твоей жизни оплачен чужой кровью?
Это не выход. Испанец оттягивал развязку до последнего, но сколько верёвочке ни виться, а конец всё равно есть.
Самоубийство? Это тоже не выход. Как говорил один священник, безумец может броситься со скалы — и тело разобьётся, но душа полетит в пропасть дальше, и эта пропасть будет намного страшнее.
Исповедаться и раскаяться, посвятив остаток невероятно долгой жизни вере? Диего Хименес понимал, что это подразумевает отказ от той жизни, оставить которую он ещё не был готов: иначе это будет лицедейством без фактических шагов к спасению.
Если бы это было так просто, идальго просто ушёл бы жить один в пещере вдали от людей, которым мог бы причинить вред, и сидел бы там, начав стареть и умирать. Но об отказе от бессмертия легко рассуждать, когда не обладаешь шансом на него, пусть даже это бессмертие на деле и мнимое. К тому же в ответ на каждую попытку освободиться демоны начинали терзать Диего, не позволяя ему сорваться с цепи, а в несчастном не было святости, чтобы противостоять их власти.
В такие моменты ему вспоминалось предание о Блаженном Августине, который, прежде чем достигнуть святости, не мог преодолеть влечения к женщинам и, моля о том, чтобы страсти оставили его, каждый раз в конце молитвы добавлял в своём сердце: «но только не сейчас». Из-за этого мольба оставалась бесплодной, потому что на самом деле просящий не желал сердцем того, о чём молил устами.
Начать новую жизнь — D9
Продолжать влачить безрадостное существование вечного скитальца — D7
Да, чемоданное настроение, пути к отступлению, готовность собрать всё и сорваться на новое место всегда сопровождали Дона Диего.
Но что дальше? Бежать и там? Снова и снова повторять всё по кругу?
Как бы там ни было, необходимо было прожить хотя бы этот день, а дальше — как получится.
…Везде чужой, посторонний и лишний на этом празднике жизни, архаический пережиток давно минувшей эпохи, он исчез так же внезапно, как и появился. Одинокий, несчастный и проклятый: страшащийся прервать своё бессмертие, но слишком испуганный им, чтобы жить. Он дышал, но не мог надышаться. А люди, обычные люди, жизнь которых проходила своим чередом, проживали отведённое им время и успевали им насладиться.
