Решение уехать твердело с каждым днем.
— Что у тебя там? Зазноба осталась? — пробовала шутить сквозь слезы Анна.
Федор Иваныч только крякал и с каменным лицом смотрел поверх ее головы.
— Поеду, — твердил он. — На машину надо заработать. Уйду на пенсию, чтоб была. Мне без нее — как без рук.
* * *
Почти все двенадцать часов в самолете он просидел с закрытыми глазами. Кряхтел, вздыхал, ерзал в кресле, не находил себе места. В начале полета из головы не выходили дом, семья, скучное, слезливое расставанье. Мучили угрызения совести — ведь обманул он Анну. Не за машиной поехал. Неужели правду говорит народная мудрость — седина в бороду, бес в ребро? После обеда мысли переключились на другое. Теперь его тревожило будущее. Что там впереди? Как все сложится? Как его встретят? Мерещился засыпанный снегом распадок, бревенчатый поселок — гараж с полукруглой крышей, длинные бараки.
…И вот он соскочил с попутного грузовика. Немножко сжалось сердце.
В прокуренной диспетчерской — шумном шоферском клубе — раздались возгласы:
— Мать честная! Глядите-ка…
Рассказывая про «материк», как живут на нем люди, Федор Иваныч посматривал за перегородку, на стол старшего диспетчера. Стол все тот же, стоит на старом месте, только сидит за ним какой-то незнакомый пожилой дядька с коротко стриженным затылком. На Федора Иваныча он только оглянулся. Да и не столько на него, сколько на шум, возникший вокруг него.
Встретили Федора Иваныча уважительно. Машину дали новую. Пока хлопотал вокруг нее — надо и движок послушать, и рулевое, и тормоза надо проверить — все думалось: где же Катерина? Что-то не видно и не слышно. Спросить постеснялся.
Поселили его не в общежитии, а в отдельной комнате, хотя и на двоих, но все равно по здешним меркам это — люкс. Соседом оказался старый дружок. Не одну сотню километров проколесили по тайге. Вечером спрыснули приезд, потолковали о том о сем.
Ложась спать, Федор Иваныч не вытерпел, спросил:
— Катерина-то? — буркнул сосед. — А черт ее знает! Уехала куда-то… — И, точно что-то вспомнив, пояснил»: — Тут же вскорости после тебя и уехала. Я ее в аэропорт возил. Дорогой еще поинтересовался — с чего, мол, это ты так быстро собралась? Куда наладилась? Хотела что-то сказать, да промолчала. Дочка-то ее, Ольгушка, радовалась. Ну еще бы!.. На «материк». Тут кто хошь возрадуется. А Катерина поднялась на трап, оглянулась… А в глазах слезы. Так и улетела.
