– Пойти в полицию, – предположил я неуверенно, мало радуясь подобной перспективе.
– Для этой цели здесь установлен телефон, – сказал Раффлс. – Я на твоем месте позвонил бы им. Не унывай от этой мысли, Банни. Это самые добрые на свете люди, и то, что ты им наврешь, – не более чем капля по сравнению с морем лжи, которую я заставил их проглотить, не поморщившись. Это действительно самая убедительная история, которую мы могли бы выдумать, но, к сожалению, есть еще один момент, который не так-то просто объяснить.
И даже Раффлс выглядел непривычно серьезным, когда я кивнул.
– Ты имеешь в виду, что они выяснят, что ты мне звонил?
– Они могут это узнать, – сказал Раффлс. – Хотя я, похоже, успел положить трубку на место. Но все же такая возможность есть.
– Боюсь, что они обязательно проверят звонок, – сказал я с тревогой. – Но худшее в том, что я и сам проговорился. Ты не повесил трубку, она все еще висела над твоей головой, когда ты свалился на пол. Разумеется, возник этот самый вопрос, и эти инквизиторы так быстро определили, в чем тут дело, что я решил брать быка за рога и признался, что час назад мне как раз кто-то звонил. Честно признаться, я даже сказал им, что подумал, что это ты, Раффлс!
– Только не это, Банни!
– Что я мог сказать? Должен же я был объяснить тот звонок, и я ясно видел, что они не узнали тебя. Поэтому я солгал о некоем пари, которое мы заключили об этой самой ловушке Магуайра. Понимаешь, Раффлс, я так толком и не рассказал, как сюда попал, да и на долгое объяснение нет времени, но так получилось, что я сразу же сказал им, что ты должен был встретить меня здесь. Эту историю я придумал, на случай, если бы они сразу же увидели тебя. Но она сама по себе отлично объясняет телефонный звонок.
– Так и есть, Банни, – пробормотал Раффлс тоном, который вновь придал мне уверенности. – Я не мог бы придумать истории лучше, и прости мою прямоту, но я верю, что ты еще ни разу в жизни не действовал столь удачно! Считай, что ты во стократ искупил всю вину за тот случай, когда проломил мне голову! Но меня не отпускает беспокойство, что нам еще столь многое предстоит сделать, и при этом у нас так мало времени для размышлений и действий.
Я вынул часы из кармана и молча показал их Раффлсу. Было три часа ночи, а на дворе стояли последние дни марта. Менее чем через час на улице уже появятся первые тусклые лучи света. Раффлс будто очнулся от задумчивости.
– Есть одно-единственное решение, Банни, – сказал он. – Мы должны всецело довериться друг другу и разделить работу между собой. Ты позвонишь в полицию, а в это время я займусь остальным.
