Особенно бесцеремонно (какие могут быть церемонии в торговле?) вели себя американцы. «Англичане жалуются на американцев, что отбили совсем их от торговли; на берегах тех прежде они покупывали на три аршина сукна по два бобра, а за ружье с немногими зарядами бирали от четырех до шести бобров, а ныне, как начали приходить бостонцы, торговля их совсем подорвалась…» А «бостонцы», перебивая английскую коммерцию, давали за одного бобра восемь аршинов сукна или ружье с десятью патронами. «Обходились они с нами вежливо и благосклонно, — докладывал Баранов, — угощали нас и у нас часто гостили». Увидев прочные и основательные постройки, гости говорили, «что им уже тут через два года делать нечего», имея в виду основание собственных поселений. Им и не пришлось их заводить — купили в 1867 году готовые.
Некоторые, по выражению Баранова, «совестные» иностранцы продавали оружие скрытно; другие же «нагло и бесстыдно в глазах наших производили мену порохом, свинцом, ружьями, пистолетами» и даже четырехфунтовыми мортирами. Он пытался убедить американцев, что «этот товар для варварских народов ненадобно бы променивать, коим они между собою часто производят кровопролития и им самим, пришельцам, вредят, делая многократно расплошные нападения… так даже и судами овладевали». Но купцы прямо отвечали: в нашей стране законы разрешают хранить и носить оружие всем желающим, а значит, и торговать им; мы люди торговые, потому «ищем получить прибытки».
Баранов докладывал директорам компании о продаже иностранцами оружия, полагая, что договариваться по этому вопросу должны правительства. Так контрабандная торговля у западного побережья стала предметом дипломатических переговоров на самом высоком уровне.
В 1808 году американскому генеральному консулу в Петербурге была предъявлена нота, в которой говорилось, что американские суда, вместо того чтобы «торговать с русскими владениями в Америке, приходят туда для тайной торговли с туземцами, снабжая их в обмен на шкуры выдры огнестрельным оружием и порохом… При помощи этого оружия был разрушен один русский форт и убито много людей». Звучало в документе и предупреждение: сами американцы могут пострадать от «беспечной спекуляции своих сограждан». Так и случилось, когда индейцы перебили американских промысловиков и сожгли только что основанную теми факторию в устье реки Колумбии.
Российские протесты звучали и в 1809-м, и в 1810 годах, однако из Вашингтона отвечали, что не во власти президента запретить своим гражданам торговать, а индейцы являются «независимыми племенами» и живут на «независимой территории», и напоминали: «Россия в состоянии силой защитить свои права против тех, кто вторгается на ее побережье или ввозит оружие, применяемое против нее во враждебных целях». У Баранова не было ни армии, ни флота, ни артиллерии, чтобы дать отпор контрабандистам, и приходилось снова писать «господам директорам».
