В Свердловске к Широкову приставали, чтоб продал. Видимо, жалели его. Руки тянуло в разные стороны, он быстро устал и про себя чертыхался.
У платформы стоял скорый поезд «Россия». Девушки-проводницы слетелись на какой-то интересный, видимо, разговор. Они оказались как раз на пути Широкова. Он не стал их обходить, врезался в эту молодую толпу и усталым голосом спросил:
— Девочки, я успею купить билет?
— Нет, всего пять минут осталось до отхода, — и отвернулись.
— Девочки, возьмите меня, а? Я потом куплю билет, есть же у вас бригадир. В самом деле тороплюсь!
— Заходите, — сказала одна, и все снова отвернулись, словно это был не конец отдыхательного сезона, а январь. Видимо, Широкову повезло, видимо, ему и в самом деле надо торопиться.
Арбуз и чемодан он сразу поставил под лавку — хоть на время отделался от смертельно надоевшего груза.
И поезд повез его сперва Предуральем, потом мимо густой лесополосы. И ему вспомнились две девчонки, будто только что выскочившие из вагона. Широков не мучился вопросом, записал или не записал он в кондуите вопрос о сушилке. Он твердо знал, что не записал. Знал, что Скуратов своим увольнением бьет Широкова прямо под дых. Крайняя мера самообороны. От чего оборонялся Скуратов — Широков тоже знал наверняка. Он вспомнил, что верховой из бригады Скуратова год живет в общежитии, будучи женатым, а жена его, лаборантка из бригады Скуратова, тоже в общежитии, только женском. Да и сам Скуратов ютится в балке. Бригада шла на рекорд в горячем самолюбивом нетерпении узнать, на что же она способна. Доказали себе, что не слабаки, а вот сломать его, Игоря Борисовича, равнодушия не смогли…
Бойко шедший поезд вдруг начал сбавлять ход, и навстречу Широкову подплыл знакомый перрон, здесь тогда вошли в вагон хохочущие девчонки.
Словно какая-то пружина распрямилась в Широкове и бросила в купе проводницы.
— Стоим?
— Да, там на следующей станции какая-то задержка с отправкой товарняка на нашем пути. Сейчас, минутки через три покатим.
— Вот спасибо, — обрадовался Широков, отпружинивая к своему купе.
Схватил чемодан, сетку с камышинским арбузом и попросил проводницу открыть дверь.
— А говорили — в Тюмень торопитесь! — усмехнулась она.
— Оч-чень! Только и сюда необходимо! — и быстро пошел к длинному бараку.
У крыльца ребятишки возились с собакой.
— Мама где? — спросил строгим голосом Широков старшего.
— В кухне.
Но женщина уж сама вышла на незнакомый голос и с любопытством смотрела на Широкова.
