Местом переговоров была избрана Старица. Царь и прежде гостил у старицкого князя, пировал в его палатах, охотился в окрестных лесах, находя здесь покой и уединение от государственных дел. Встречается в разных литературных источниках упоминание о городе Любиме, как называл будто бы Старицу Грозный, выражая тем самым свое особое отношение к городу. Теперь город превратился в военный лагерь. Царь прибыл в Старицу с многочисленным войском и расположился в княжеском дворце. Городские улицы запрудили отряды стрельцов, пушки на конной тяге, подводы с порохом, обозы с фуражом и продовольствием.
Не полагаясь, по-видимому, на благополучный исход переговоров, Грозный вместе с тем принял меры к тому, чтобы создать мощный заслон на пути польского короля к Москве. В «Истории» Н. М. Карамзина говорится, что под Старицей было сосредоточено до 300 тысяч русских воинов. Стрелецкие полки, оснащенные большим количеством скорострельных пушек, были размещены от Старицы до села Каледина, а укрепления Старицкого кремля срочно усиливались.
В качестве посредника между Стефаном Баторием и русским царем в Старицу прибыл посол папы римского Григория XIII иезуит Антоний Поссевин. Миссия его заключалась в том, чтобы убедить Грозного вернуть полякам Ливонию, что соответствовало интересам римской церкви. Но это не все. В наказе Григория XIII говорилось: «Приобретя расположение и доверенность государя московского, приступайте к делу, внушите как можно искуснее мысль о необходимости принять католическую религию».[4]
Прибытие посла было обставлено помпезно, дары царю он преподнес богатые, переговоры велись долго, однако цели своей Поссевин достиг только наполовину. Городами ливонскими Грозному пришлось поступиться. Но сблизиться с католиками он отказался категорически. «Венецианам в наше государство приезжать вольно с попами и со всякими товарами, — сказал он Поссевину, — а церквам римским в нашем государстве быть непригоже, потому что до нас этого обычая здесь не бывало, и мы хотим по старине держать».[5]
Ведя переговоры, посол-иезуит не забывал вместе с тем и о секретном поручении папы — разузнать все, что удастся, о количестве и качестве военных сил московских. Однако прозорливый царь своевременно распорядился, чтобы «воли в любопытстве сему иезуиту не давать». И в своих «Записках о Московии», изданных в Италии в 1586 году, Поссевин сетует лицемерно на подозрительность русского царя и на то, что за ним был учрежден весьма крепкий присмотр.
