— Наслышан, — ответил Шатохин. Спросил: — Вас за угоны в свое время справедливо осудили, как считаете?
— Насчет этого претензий нет.
— Тогда какие причины сомневаться в справедливости?
Дударев постоял, обдумывая, махнул рукой. С той же угловатостью, с какой подошел, повернулся и зашагал прочь.
Шатохин долго глядел ему вслед. Затем направился к «уазику», возле которого медлительно, будто на уроке лечебной физкультуры, прохаживался сержант Гнездилов.
Акаченок в райотделе появился после обеда. Ничего о прежних связях капитана «Костромича» с Лагуновым ему пока установить не удалось, зато он выяснил, что вчера Мулл одалживал лошадь у пасечника Курослепова. Старухи, жены пасечника, не было дома, проводила вечер за разговором да чаем у сватьи. Возвращалась в сумерках и видела Мулла едущим на их подводе. Она не удивилась, что старик дал лошадь, он добряк, всем, кто ни попросит, — бери, а Григорию тем более не откажет — сено с острова везти, к кому побежишь просить-уговаривать помочь. Но главное-то речь не о том; старуха видела на подводе вместе с капитаном парня, но описанию очень похожего на Лагунова. Бородка по крайней мере была, и, хоть и темненько уж было, глаза у старухи острые, рассмотрела — молод и ни на кого из местных не похож. Нежемских она, слава богу, в лицо всех знает.
Акаченок хотел преподнести добытые сведения весомо, а вышло путано. Он смутился, умолк, сожалея, очевидно, что не ограничился одной фразой: Мулл взял лошадь у пасечника и с парнем, похожим на Лагунова, поехал на ней.
— Часто он обращался к пасечнику? — спросил Шатохин.
— Да никогда. Зачем кобылка ему? Сено он на островах косит, катером перевозит и на машину перегружает. Дрова тоже на грузовике возит. А для хозяйственных мелких нужд — грибы, ягоды брать — у него тяжелый мотоцикл есть.
— Не объяснял пасечнику зачем?
— Плохо ты знаешь Григория. Станет он объясняться: нужна — и все. Даешь — давай, нет — прощай. Я его со школы еще помню, в одном классе учились, он всегда категоричностью отличался.
— Так, значит, брал он лошадь под ночь, а вернул?..
— На рассвете. В шесть, в семь. Не позднее.
— Сватья Курослеповой где живет?
— Понимаю, к чему подкрадываешься. Хочешь знать, в каком направлении отправились?
— Именно! Может, самое важное установить, куда они ездили.
— Не спорю. Сватья живет недалеко от Мулла, и Григорий мог к своему дому править. Я думал уже, куда могли ехать.
— Выкладывай, что надумал.
— Пользовались лошадью часов девять. Откидываем час: пока из райцентра выезжали, потом въезжали. Восемь на круг туда-обратно остается. Лошадь пасечника на ипподромных скачках призов бы не взяла. Кляча. Так что ездили они куда-то километров за пятнадцать-семнадцать, никак не дальше. Ну, а куда, имея мотоцикл, отправляются на заемной кобыле? — спросил Акаченок. Ответных слов не ждал, сам заключил: — Туда, где нет дороги, где не пробраться на моторе. — Акаченок чувствовал себя в ударе. — А таких мест поблизости два — Тимофеев круг и Сухой лог. Мне, во всяком случае, так кажется. Посмотреть там и там стоит.
