Я знаю множество людей, которым высокий коэффициент умственного развития не мешает быть крайне неприятными и невыносимыми, и других, которые слывут простачками, но с ними, тем не менее, очень приятно общаться. Некоторые из моих друзей относятся ко второй категории, но ни один — к первой. Вольфа вполне можно причислить к необычайно глупым собакам, но я его очень люблю.
Способен ли я возненавидеть собаку? Вряд ли это может произойти, потому что я всегда нахожу тысячи оправданий для любого поступка той или иной собаки. Моя благосклонность по отношению к этим животным компенсирует отсутствие снисходительности (иными словами — нетерпимость), которую, как меня упрекают, я проявляю по отношению к людям…
В течение всего дня по-прежнему держится очень низкая температура — сорок градусов ниже нуля, — и мы преодолеваем более девяноста километров по снежной дороге, на которой иногда встречаются грузовики, перевозящие бревна. Мороз вполне можно выносить, потому что нет ветра. Дым от моих костров поднимается строго вверх и чем-то напоминает колонну, устремившуюся ввысь к идеально чистому небу. Мы находимся в центре огромного антициклона, где вдруг стало тихо. Собаки хорошо переносят подобный холод. Исключение составляют Квест, шерсть у которой довольно жиденькая, и Кали, который — непонятно почему и вопреки своему густому меху — во время привалов зарывается глубоко в снег, поскольку потери тепла на таком холоде у него значительные. Чтобы помочь собакам сохранять тепло при низких температурах, я прихватил с собой небольшие попоны, изготовленные еще для предыдущего путешествия по Сибири одним из моих партнеров. Состоящие из двух слоев шерсти и покрытые изолирующей от холода, но пропускающей воздух ткани, эти попоны фиксируются под животом собаки с помощью застежек-липучек и охватывают ее тело, как спальный мешок. Забавно, кстати, видеть, с какой легкостью некоторые собаки приспосабливаются к этим попонам, тогда как другие — как, например, Квест и Казан — чувствуют себя так напряженно и неловко, будто я их связал!
— Послушай, Квест, ты выглядишь довольно неуклюжей в своей попоне!
Я готовлю толстую подстилку из еловых веток и пытаюсь заставить ее лечь, но она упорно продолжает стоять. Наконец, все-таки оценив особое к себе отношение, она ложится на подстилку, долго ерзает и в конце концов находит удобное положение. Казан тем временем тоже соглашается прилечь. Я осматриваю собак, свернувшихся клубочками и уснувших на своих постелях из еловых веток, и заставляю себя последовать их примеру.
