Каждый преодоленный километр — это выигранное сражение, приближающее нас к деревне.
Вынужденные считаться с рельефом местности, который стал более неровным, чем раньше, мы сворачиваем в своего рода большую долину, где я нахожу место, частично защищенное от ветра. Там я устраиваю привал и даю собакам воды, которую с большим трудом черпаю в проруби, сделанной с помощью топора посреди замерзшего ручья. Я также даю каждой собаке по несколько крокетов.
Остается еще сорок пять километров. Если ветер не усилится, то мы, пожалуй, сможем преодолеть их за четыре-пять часов. Хватит ли у собак на это сил?
Я осматриваю их одну за другой, рассказывая, какие трудности могут еще нас поджидать, и объясняя, что есть смысл потрудиться. Я говорю им, что через несколько часов мы сможем оказаться в деревне, в местечке, где нет ветра и где есть сено. Там мы сможем посвятить целый день отдыху. Собаки, конечно же, не понимают смысла моих слов, но слушают внимательно. По интонации моего голоса им ясно, что нам предстоит еще нелегкая борьба. Музыка моих слов их подбадривает. Она укрепляет в собаках мужество, которое у них, как они уже доказали, имеется.
Мы снова отправляемся в путь. Все десять собак изо всех сил и даже с некоторой яростью тянут свои постромки. Они, как и я, хотят покончить с этим ветром, расколоть его, как раскалывают полено сильным ударом топора.
Мы все еще находимся в степи, но трава теперь имеется лишь в ложбинах долин, по которым мы движемся, пересекая иногда что-то вроде больших каменистых ущелий. Засушливость является здесь еще более очевидной, чем в бескрайней ровной степи. Если бы не то малое количество снега, которое лежит в долинах, можно было бы подумать, что мы находимся в марокканской пустыне неподалеку от Атласских гор: далеко впереди сквозь своего рода дымку, состоящую из поднятого ветром в воздух песка, я уже начинаю различать устремившиеся к небу вершины. Иллюзия того, что я нахожусь в Марокко, еще больше усиливается, когда я встречаю нескольких верблюдов, которых, похоже, ничуть не беспокоят ни ветер, ни холод. Данная порода верблюдов, которых в пустыне Гоби превеликое множество, известна во всем мире тонкостью своей шерсти, из которой делают кашемир отличного качества. Мои собаки бросают снисходительный взгляд на этих апатичных животных, которые, в свою очередь, смотрят на нас с высокомерным видом.
Ветер несет все больше и больше песчинок, и те чиркают меня по лицу. Чтобы защититься от них, я надел горнолыжные очки и очень жалею о том, что не могу надеть подобные очки на своих собак, глаза которых сейчас очень страдают от таких песчинок.
