Нас отделяют от деревни восемьдесят километров. Ну как мы сможем преодолеть такое расстояние в подобных условиях? Однако надо пытаться это сделать, надо бороться. Не может быть и речи о том, чтобы остановиться здесь, посреди снежной пустыни, да еще и во время насмешливо завывающей снежной бури. Мне кажется, что буря смеется над нами.
Между двумя порывами ветра собаки находят медленный, но эффективный темп бега, который ветер тут же нарушает одним рассчитанным порывом, направленным прямо в лицо, — нарушает так, как нарушает дыхание боксера сильный удар кулаком ему в живот. В подобном случае мы, переждав порыв ветра, снова устремляемся вперед, но делаем это очень осторожно, потому что знаем: скоро последует еще один такой «удар». Я стараюсь не смотреть уж слишком часто на устройство GPS, показывающее, какое расстояние нам еще предстоит преодолеть, и иногда не смотрю даже по полчаса. Однако я и без него достаточно точно знаю, сколько километров мы преодолеваем за полчаса. Какого же еще чуда я жду? Сам не знаю. Но зато я знаю, что, как бы это ни было нелепо, стремление двигаться вперед сильнее меня.
Еще семьдесят шесть километров…
Ветер то и дело усиливается, причем иногда до такой степени, что нам все чаще приходится останавливаться. Однако как только ветер хотя бы немного ослабевает, собаки тут же выражают желание снова вступить с ним в борьбу. Они как будто догадались (или почувствовали?), что там, впереди, их ждут деревья, еще одна деревня и сено, на котором можно отдохнуть.
Держаться прямо у меня не получается: ледяной ветер дует в лицо, срывает с головы капюшон и колет кожу так, будто в нее одновременно ударяет тысяча малюсеньких кусочков льда. Я сгибаюсь, пытаясь избежать укусов ветра и холода, и это мешает мне наблюдать за собаками. Примерно каждые полминуты, придерживая одной рукой капюшон и мех, который ветер прижимает к моему лицу, я бросаю взгляд на собак и подбадриваю их, как могу:
— Хорошо, мои маленькие собачки, хорошо!
Их мужество меня впечатляет. Я никогда раньше не подумал бы, что они смогут бежать и тянуть за собой сани при таком ветре. «Верь в своих собак!» — говорил мой друг Фрэнк Тернер…
Тем не менее сейчас их поведению можно только удивляться. Стремясь хоть как-то помочь собакам, я стараюсь подольше пригибаться, чтобы свести до минимума сопротивление, оказываемое ветром нашему движению вперед. Впрочем, такое положение является крайне неудобным, а потому у меня очень быстро затекают мышцы и начинаются судороги, которые постепенно становятся все более и более частыми и болезненными.
