Я дарю им несколько плакатов, которые, как обычно, вызывают восторг, и готовлю собак к отбытию. Мне помогают дети, которые хотят во всем участвовать и во все вникать.
На протяжении нескольких километров меня сопровождают пять всадников, которые скачут неподалеку по берегу реки. Река постепенно расширяется, а состояние ее льда ухудшается. Долго ли я еще смогу по ней ехать? Вряд ли, тем более что лед теперь кое-где засыпан песком, переносимым ветром. Его крупинки — зачастую довольно крупные — царапают полозья саней и, самое главное, угрожают повредить подушечки на лапах собак. Поскольку от якоря теперь мало толку (я ведь не могу вонзить его в лед), мне, чтобы надеть ботинки на лапы собак и «припарковать» для этого сани, приходится положить их на бок. На возню с ботинками у меня уходит добрая четверть часа: как-никак сорок собачьих лап! Когда я уже собираюсь снова отправиться в путь и пытаюсь поставить сани на полозья, собаки неожиданно совершают рывок вперед и вырывают сани у меня из рук в тот момент, когда они еще только балансируют на одном полозе. Я падаю на голый лед, а когда вскакиваю на ноги, собаки уже далеко и мчатся прочь со скоростью галопирующей лошади.
— Черт возьми!
Такой поступок застал меня врасплох, но я скорее встревожен, чем рассержен. Без погонщика сани могут угодить в большую полынью и утянуть за собой собак. Они могут также ударить животных сзади, переехать их или же застрять в каком-нибудь препятствии. Без согласованности действий, навязываемой погонщиком, собаки частенько запутываются в постромках, и те, если они резко натянутся, могут надавить так сильно, что спровоцируют перелом кости или разрыв мышцы. Я в течение нескольких минут бегу что есть силы, однако ледяной холод, проникающий в носоглотку, вскоре блокирует дыхание. Как ни странно, несмотря на крепкий мороз, я сильно потею, а как раз этого мне сейчас следовало бы избегать! Вся вторая половина дня, можно сказать, испорчена. Остается еще три часа светлого времени, и мне нужно быть морально готовым к тому, что устраиваться на ночлег придется без спального мешка и без ужина! К счастью, я смогу развести костер, потому что — как и всегда — у меня при себе два маленьких герметичных мешочка, в которых лежат спички и свеча. Эти предметы могут спасти жизнь, и лично я убеждался в этом уже несколько раз — в частности, когда провалился под лед на севере Сибири при сорока-пятиградусном морозе…
Я знаю, что собаки могут бежать несколько часов, не останавливаясь, пока сани не упрутся в какую-нибудь преграду… Ужасно злясь и обзывая себя всякими словами, я иду быстрым шагом, мысленно перебирая различные варианты развития событий, в том числе и катастрофический — то есть тот вариант, при котором собаки, запутавшись в постромках, окажутся в критической ситуации, требующей быстрого вмешательства с моей стороны.
