Клямин кивнул, обхватил чашку обеими ладонями, уперся локтями в стол и поднес чашку ко рту.
— Так и не выяснили причину гибели? — спросил он, прежде чем сделать глоток. — Что говорят в юридических кругах?
— Самоубийство, — ответил Параграф. — Напился, шагнул в окно… Впрочем, я давно не вращаюсь в юридических кругах. Проштрафился. Но это дело прошлое.
Сделав глоток кофе, Клямин снова покивал головой. Мол, у каждой сошки свои сережки, и чужой нос совать нечего. Он никак не мог понять Параграфа. С одной стороны, вроде мужик как мужик, только белобрысый очень. С другой — загадка, не мог с ним Клямин расслабиться. Такое впечатление, что сжимает его Параграф, не отпускает…
— Те м не менее вы, Виталий, знаете обо мне больше, чем я о вас. — Клямин притворился наивно-удивленным. — Так мне кажется.
Он понимал, что надо отвлечь внимание Параграфа от той истории, которая случилась во дворе кооперативного дома…
— Может быть, и больше, — дружески улыбнулся в ответ Параграф. — Вы мне симпатичны, Антон. Не знаю чем, но вы мне симпатичны… И я хочу вам сделать, как говорят, замечание из жизни. — В голосе Параграфа прозвучал коренной южноморский говорок. — Не будем держать друг друга за дурака… Вы, Антон, работаете на серьезную организацию. Хотите вы этого или нет. Так сложилась ваша судьба. И моя, кстати.
— Организация? Ха… Я имею дело с Серафимом.
— Серафим — это только кончик организации… Вы меня понимаете?
— Скажем! — Клямин не стал упрямиться, чтобы не дать Параграфу перевести дыхание. Мало ли, вдруг тот раздумает вести этот разговор.
— И вы, Антон, допускаете, простите за грубость, некоторое легкомыслие… Например, история с аварией автомобиля… И вообще, Антон, вы ведете себя… Словом, Серафим иногда бывает вами недоволен. Мне так кажется.
Параграф отодвинул чашку и встал. Пора было ехать в аэропорт. Он вежливо поблагодарил Клямина за кофе и принялся застегивать свой модный плащ, из кармана которого утиным клювом торчал козырек клетчатого кепи.
