За границей контрольного пункта дорога разветвлялась: одна, темная от масляных пятен, шла влево, продолжая свой трудный рабочий день, вторая, правая, с виду легкомысленная, с деревьями вдоль обочины, вела на пляж…
Лениво раздувая желтый боковой огонь, «Форд-континенталь» свернул вправо. Клямин не отставал. В прострелах между черными ветками голых деревьев билось море, словно огромная рыба в сетях. Серебристое под тусклым однотонным небом. Грибки без шляпок топорщили железные прутья. Перевернутые брюхом вверх лодки грели ребристые бока… Вскоре показалась заколоченная крестом пивная будка, возле которой и заканчивался асфальт. Черный лимузин последний раз вспыхнул кровавым глазом и, погасив скорость, осел на рессорах, точно расплющился. Разом распахнулись обе двери, выпуская Серафима и его юрисконсульта Виталия Гусарова, известного под кличкой Параграф.
Они не торопясь пошли в сторону «курятника» — обители пляжного сторожа Макеева. Клямин шел следом…
Серафим вытащил ключ, отпер замок и потянул на себя дверь.
Спертый стоялый воздух окутывал стол, топчан с голым травяным матрацем, подушкой и серым солдатским одеялом. На столе валялся стакан и окаменелая горбушка черного хлеба…
Серафим сел на скамью. Параграф брезгливо опустился на топчан. Клямин остался без места. Это ему не понравилось. Шагнув к столу, он швырнул стакан на матрац, туда же бросил горбушку, смахнул на пол крошки и, зависнув на руках, втянул себя на стол.
Дряблая кожа на лице Серафима казалась запыленной. Параграф выглядел бодрым в своем клетчатом кепи…
— Рассказывай, Антон. — Серафим выпрямил в коленях ноги. — С самого начала.
Клямин не в первый раз отчитывался за командировку, но сегодня у него было паршивое настроение. Он принялся рассказывать, стараясь ничего не упустить. Благо на память свою Клямин не жаловался. Постепенно он входил во вкус, разгонялся. Перед мысленным взором вновь всплывали лица людей, с которыми встречался. Все детали: кому, где, за сколько он вручал ту или иную вещь. Своих клиентов Серафим знал давно, связи были прочные. Серьезные люди, оптовики, они не мелочились. Конечно, и себя никто не хотел обидеть… Серафим не спрашивал, какой навар имел сам Клямин с оборота. Это дело Клямина, а частную инициативу Серафим Куприянович уважал — волка ноги кормят. Судя по всему, Клямин был доволен. Доволен, стервец!..
— Пакет ты, конечно, доставил? — перебил Серафим Клямина, когда он рассказал о контейнерах с порошком. — Не растерял при аварии?
