Рассказы о собаках [из сборника «Море. Тундра. Собаки»] | страница 42

Он вытер замасленные губы тыльной стороной руки и поморщился: мазь от комаров оставила неприятную горечь.

— Тьфу! Какая гадость, — выругался он и сплюнул. — Химия, химия-я, а ничего лучше придумать не могут… И комары не очень-то боятся, а в глаза лезет. А в рот как попадет, так… Тьфу! Кажется, вон там, за горельником, наша дорога…

Он двинулся. Идти стало тяжелее. Его окружал горелый лес. Голые, как ребра скелетов, острые ветки кололи и рвали одежду. Он зацепился за что-то и упал.

— Вроде бы горельником шел я немного… Вот где-то рядом должна быть дорога. О, дьявол! Куда же меня занесло? Что-то не припомню я этого сухостоя…

Он прислушался. Тишина. Где же люди? Здесь должны бродить грибники и ягодники. Обычно пылят по дороге машины, а сейчас будто вымерли.

— Э-эй! Эге-ге!.. Э-э-э, — прокатился по тайге его голос и вернулся многократным эхом.

Беспокойно забилось сердце. Холодные щупальца страха сдавили грудь.

«Заблудился», — эта мысль ошарашила, поразила пугающей пустотой.

— Куда идти? Где север, где юг… Где же дорога к до-о-му?

Он ринулся напролом. Он спешил, спотыкался, не замечал, как трещала и рвалась одежда, не замечал, что кровоточат руки, израненные ветками.

— Быстрей, быстрей! — как заклинание, шептал он себе. — Быстрей!

Ноги утопали в мягком махровом настиле, проваливались в нагромождения валежника. И он с трудом выбирался из цепких, то мягких, то колючих, лап тайги… До сумерек метался он в поиске знакомого места.

Черным крылом взмахнула ночь и опустилась на землю. Поползли по тайге звуки, непонятные и страшные. Послышались жуткие щелчки и стуки, какой-то треск и таинственный шорох, чьи-то крадущиеся шаги… И тогда он в испуге полез на дерево.

«Утро принесет надежду и успокоение. Утром будет видно, куда идти. Утро вечера мудренее», — с этой обнадеживающей мыслью он удобно устроился в развилке стволов и, поеживаясь от ночной прохлады, стал подремывать.

Усталость совсем сморила его, отяжелевшая голова упала на грудь. Вдруг он услышал злобный заливистый лай.

«Дружок… на… медведя?! Медведь может залезть на дерево…»

Липкие щупальца страха снова поползли по всему телу. Он вглядывался в темень, вслушивался в собачий лай, который становился все дальше и глуше. Наконец совсем стих.

«Угнал. Кого же это он, кого? Может, зайца… лису… А может, росомаху? В нашем лесу их много. Скорей бы утро».

Так и не заснул больше. Долго, бесконечно долго тянулась эта его первая таежная ночь, полная таинственных звуков, тревожных ожиданий. Но вот вспыхнуло небо, осветились вершины деревьев, четче обозначились контуры стволов, где-то дятел забарабанил. И стало легко на душе, будто эта невидимая птичка стучалась в огромный замок, где затаилась до времени жизнь. Сейчас откроется волшебная дверь, и выйдет солнце. Оживет природа, запоют птицы, раздадутся человеческие голоса. Все станет ясным и радостным, все станет простым и понятным.