Рассказы о собаках [из сборника «Море. Тундра. Собаки»] | страница 41

Он еще видел склонившиеся над ним лица, но уже не узнавал никого. Лица расплылись, помутнели и померкли навсегда.

Смеркалось, а он все лежал и лежал под высокой вековой лиственницей в глухой и мрачной камчатской тайге, где уже не слышно было задорного пения птиц, не видно было следов осторожного зверя, и лишь в осеннем недвижном, напоенном смолой, удушливом воздухе звенели жадные и липкие комары. Они оседали на нем, как туман: лезли в уши, впивались в шею, вонзались в руки, но он уже не чувствовал их укусов. Лицо его вспухло, потеряло форму. Он уткнулся в мягкую стлань прелой хвои. И эта пахнущая гнилью и грибами сырость освежала, создавала иллюзию влаги. Он дышал тихо и ровно.

«Пить… Пить…» — сверлила мысль.

Но он знал, что воды нет.

И вдруг подумал: «Все. Больше не поднимусь. Нет сил. Неужели умирают так вот просто? Как же это я… Ка-а-ак?»

В памяти снова пронесся тот день, когда он с рюкзаком и ведерком вышагивал по пыльной дороге за первыми грибами.

— О-го-го… Вот это грибок. У-у, да тут их целое семейство! — радовался он, перебегая от одного пенька к другому.

Так радуются дети при виде обилия новых игрушек.

А день, короткий, душный, клонился к вечеру. Безжизненные пожелтевшие иглы старой лиственницы сыпались сверху за ворот, а еще не убитая вечерней прохладой мошкара набивалась в брови, кусала открытое лицо. Он смахивал мошкару ладонью или, останавливаясь, натирался мазью от комаров.

Так, шаг за шагом, от грибочка к грибочку переходил деляны, миновал лесосеку, не замечая однообразия торчащих пней, завалов валежин, черных пепелищ, где когда-то сжигали ненужные сучья. Но вот уже кончились вырубки, остались в стороне следы трелевочного трактора и узкие пыльные дороги, укатанные лесовозами. Он остановился и с удивлением обнаружил, что место ему незнакомо.

«Ого, — подумал он, — кажется, я забрался далековато, надо повернуть назад».

Привыкший все делать обстоятельно и добротно, он решил сначала отдохнуть, поесть. Снял рюкзак, высыпал в него из ведерка грибы, присел и достал бутерброды.

Совсем рядом зашуршали кусты, и на поляну выскочил лохматый песик. Обычно Дружок бегал за его десятилетним сынишкой и никогда не ходил за взрослыми, а вот сейчас он смотрел на своего старшего хозяина, за которым пошел по доброй воле.

— На, Дружок! Поешь. А то мы с тобой пробегали весь день. Ешь! Примори червячка. Подкрепись! И вперед, мой милый, вперед, а то, я гляжу, засветло нам не успеть… Ну вот… Интересно, где тебя лешие носили? Что-то я тебя рядом не замечал.