- Почему же нет? Железо надо ковать сам знаешь когда. И во-вторых, платят жалованье. Ты же не будешь утверждать, что тебе нравится сидеть нахлебником на шее у наших милых женщин?
- Не нравится. Но еще больше мне не нравится записываться в армию балаболов и пустомель. Мы будем проливать кровь, защищая своих близких, а они опять будут бесконечно заседать, уточнять и согласовывать, рассуждая о победе социализма и распределяя сытные должности, добытые ценой наших жизней? Уволь. Вот уж за кого я кровь проливать не собираюсь, так это за них.
- Ты что, не понимаешь, что они тут не при чем? Разве ты воюешь за социалистов и демократов? Ты воюешь за свою Клодет, а я за свою Юлию, чтобы не отдать их большевикам на обобществление и поругание. Как можно этого не понимать? Вон, подполковник Каппель[15] – точно такой же монархист, как и мы с тобой, но будет воевать за этот Комуч, черт бы побрал этих разночинцев с их любовью к идиотским сокращениям! Или вы, господин штабс-капитан, предпочитаете сидеть, сложа руки и вообще ничего не делать?
- Нет, конечно. Поверь, я не меньше твоего хочу, наконец, вернуться туда, где покой, пахнет сдобой, и по вечерам вслух читают друг другу книги. Но уж если за это необходимо воевать, то я больше склоняюсь к тому, чтобы в Сибирскую армию записаться.
- В Омск отправиться? В Новониколаевск? Подальше от Москвы? Мы же тут в двух шагах от столицы, зачем надо убегать на тысячи километров на восток, чтобы в конце прийти туда же, откуда начал? Не понимаю.
- А у меня, Роман, родители в Екатеринбурге. Я бы начал с того, что освободил бы их в первую очередь. Кстати, по слухам, Государя большевики держат тоже там, в Екатеринбурге. Так где же, по-твоему, будет вершиться история, если уж вы, поручик Темников, решили выражаться высоким штилем-с?
- А что, ты считаешь, что в Новониколаевске твоем сидят не те же болтуны, что в Самаре? Не те же эсеры и эсдеки, чума на оба этих дома?
- Те же. Но я чувствую, что там реальная сила, а здесь – нет.
- Да как же ты чувствуешь?
- А нюхом, поручик, нюхом.
- Странный у вас нюх, господин штабс-капитан!
ДОМ НА ОСТОЖЕНКЕ-3. ДОПРОС. СЕНТЯБРЬ 1934 Г.
- В общем, Константин Алексеич, Самару ты просрал! – Николай Ильич, кряхтя, поднялся и, держась за бок, поковылял к столику за чаем. – Тебе такое дело доверили, а ты его взял и просрал. А потом еще и к белым перебежал!
Стоянович в бессилии развел руками.
- Я ж объясняю, после того, как нас разбили под Самарой, мы со Свердловым решили, что я в подполье принесу больше пользы. Поэтому я и поехал в Уфу, где меня все знают…
