Тот, ни слова не говоря, протянул папе портсигар. Судя по запаху, курил он какую-то гадость.
- Вроде пройдем, - пробормотал он, поправляя кобуру с огромным пистолетом на боку. К нему подошли бойцы его отряда, с которым он приехал. Я не написала, что их был целый отряд? Забыла, наверное.
Они о чем-то совещались, время от времени тревожно поглядывая на деревню верстах в четырех-пяти от нас. Потом комиссар подошел к Papa.
- Надо торопиться, - сказал он.- Не сегодня-завтра лед сойдет.
И, развернувшись, решительно ступил на заснеженную гладь реки.
Мы вышли из этих треклятых кошев и двинулись вслед за ним.
Яковлев шел довольно уверенно, хотя под тяжестью его тела лед проседал, угрожающе скрипел, на и без того скользкой поверхности поднималась вода. Я сразу промочила свои ботики, ногам стало холодно, нестерпимо холодно. «Не подхватить бы воспаление легких», - испуганно подумалось мне, но какой у меня был выход? Уповать на Господа и молиться о спасении душ наших.
Всадники вели лошадей в поводу, возки ехали за нами. Вокруг все скрипело и качалось под ногами. Сердце время от времени, когда скрип становился особенно сильным, ухало куда-то совсем вниз. Провалиться я не боялась – если уж лошадей лед выдерживал, то и мои лишние фунты выдержит. Только все равно было страшно.
Тем более, что стало по-зимнему быстро темнеть, а из расположенной неподалеку деревни выбежало несколько человек, что-то закричали, показывая на нас, какие-то конные бросились было в нашу сторону. Но Яковлев благоразумно оставил на том берегу часть своих людей, увидев которых конные сразу передумали и повернули обратно.
Любопытно, конечно, что же это такое там происходит, однако спрашивать комиссара я не собиралась. Еще чего не хватало.
Яковлев сам сказал:
- Уральцы. Обещали нам засаду устроить. А мы их опередили. Я ж говорил: чем раньше выедем, тем безопасней.
Река казалась бесконечной – а так, со стороны, и не скажешь, вроде не широкая. Но когда ступили на противоположный берег, все облегченно выдохнули - на суше как-то уверенней. В общем, моряком бы я стать не смогла. Разве только ходить с ними под ручку. Хотя на «Штандарте» ничего подобного не испытывала, но, может, просто маленькая была, не понимала опасности?
А потом уже спокойно, без приключений дотряслись до Тюмени. Думали, что страдания наши закончились и самая трудная часть пути уже позади. Но самое трудное только начиналось.
ДОМ НА ОСТОЖЕНКЕ-2. МОСКВА. СЕНТЯБРЬ 1934 Г.
