- Умоляю вас, скорее, пожалуйста, ему же больно, - хрипло сбиваясь на шепот, бормотала женщина.
Китаец махнул еще раз. Глупая женщина, он же как раз и торопится. Действительно нужно уходить, а то еще свои набегут, камешек отнимут, и всё, зря рисковал. Выведет он их сейчас на дорогу к городу, а там - пусть добираются, куда хотят, там уже не его дело.
СВИЯЖСК, ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ КЛИНИКА, 1971
В женском отделении в коридоре есть окно, откуда видно тропинку, ведущую к Волге, раскидистый старый тополь, кусочек нежно-голубого неба и такой же голубой реки. Окно забрали решеткой, но и этого им показалось мало, еще и мелкой сеткой затянули. Лишь наверху, как раз там, где светится небо, сетка порвалась, такая удача. Можно встать на цыпочки и вдыхать, втягивать носом липкий зеленый запах листвы.
Я помню, как пахнут тополя.
Иногда нас выводят гулять. Дворик маленький, мы все на нем еле помещаемся, но и это счастье. Можно дышать, чувствовать аромат деревьев, влажный воздух Волги, когда оттуда неожиданно врывается шум ветра. Волга тут повсюду. Они перекрыли ее плотинами, чтобы получить электричество, и красавец Свияжск ушел под воду. Нет больше города. Только самая макушка горы из воды торчит, нелепо уставленная кривыми домиками.
Женский пятачок для прогулки отделен от мужского тонкой дощатой перегородкой. Там у них своя жизнь, мужчины используют время на воздухе, чтобы покурить. Сигарет ни у кого нет, и те счастливцы, кому удается раздобыть папиросу или скрутить цигарку с махоркой, с наслаждением дымят, демонстрируя другим, как им приятно. А несчастливцы смотрят на них с тоской, ожидая великой милости – передачи в полное владение слюнявого окурка.
Какая удача, что я не курю.
Я вижу их через узкую щель в заборе. Все женщины смотрят на мужчин сквозь щели в заборе. И все мужчины смотрят на женщин. Потом это надоедает, и те, и другие возвращаются к своим делам.
Мои товарки бродят по двору, подыскивая себе занятия. Кто-то убирает опавшие листья и ветки, кто-то ходит беспрерывно взад-вперед с одной им известной целью, а кто-то просто безучастно лежит прямо на земле.
Иногда за нами подглядывают туристы, которые приезжают в Свияжск. В заборе, что отделяет наш скорбный дом от Успенского собора, много дырок от выпавших сучков. Туристы смотрят на нас, потому что мы страшные, мы вызываем брезгливость. Голая безумная женщина, бегающая, тряся иссохшими грудями, по притоптанной земле, не вызывает возбуждения, она отталкивает, но и отвращение бывает притягательным. Я вижу, как время от времени отверстия в заборе заполняются зрачками любопытных. Эта, из второй палаты, она всегда снимает рубашку, когда нас выводят. Она любит гулять голой. А еще одна умалишенная любит при всех мочиться, стоя у забора. И на нее тоже смотрят туристы.
