Один из перебежчиков вытянул руку в направлении преследователей, сверкнуло, грохотнуло, но и сам тут же споткнулся, всплеснул руками, выронив револьвер, упал, смешно дрыгнув ногами.
Спутники кинулись к нему. Преследователи приближались к ним, кричали, раздалось еще несколько выстрелов. Упала еще одна фигурка, но тут же вскочила и снова бросилась к лесу. Смотри, какой живучий! Еще и за руку тянет кого-то. С тем, кто упал, остались двое, преследователи вот-вот до них доберутся. Убегавшие остановились, повернулись, раздался истеричный крик:
- Маша! Клава! Быстрее! Это – всё!
Что «всё» было понятно: упавший не шевелился. Преследователи добежали до трупа, схватили женщин, те стали вырываться. Эх, была не была! Китаец выскочил, стараясь не заходить далеко на просеку, закричал по-китайски, прицелился. Стрелять он бы не стал, зачем привлекать внимание? Просто хотел напугать, сбить с толку. Удалось: преследователи на секунду замешкались, тут одна из женщин и вырвалась, побежала к нему. Открыть огонь русские с той стороны не решились, опасались пограничника, тем более, что не знали, сколько их там. Не захотели связываться. Вторая-то женщина осталась у них в руках, так что, можно было считать, что не все так плохо.
- Хрен с тобой, китаеза! – проорал один из них, погрозив пограничнику кулаком. – Но больше нам не попадайся, убьем!
Двое скрутили женщину, безвольно сидевшую прямо на снегу, подле лежащего мужчины, подхватили, повели на свою сторону. Она все оглядывалась на труп, спотыкалась, время от времени порывалась вернуться, но держали ее крепко, и когда ноги отказывались идти, тащили так, что носки ее сапог прочерчивали две полоски, тут же засыпаемые мелкой снежной мукой.
Две женщины и мужчина, тяжело дыша, добрались до китайца. Мужчина был бледен до того, что казался зеленым, держался за живот. В темноте не видно было, что там, но, скорее всего, был ранен. Живот – это серьезно.
- Ради Бога, скорее! – закричала одна из женщин. – Помогите ему! Умоляю!
Вторая с безучастным лицом поддерживала спутника, сползающего время от времени по дереву. Она, казалось, вообще не отражала происходящее. Только постоянно оборачивалась, смотрела туда, где на белом снегу чернело тело убитого.
Китаец протянул руку, показал на ладонь.
- Что? – не поняла женщина.
Он потыкал пальцем в середину ладони. Та подняла на него глаза, внимательно посмотрела, наконец, до нее дошло.
- Ах, да!
Она что-то вытащила из кармана грубой солдатской шинели, положила на ладонь пограничника. Он присмотрелся. На ладони лежал прозрачный ограненный камешек, даже в темноте поражавший чистотой. Китаец удовлетворенно кивнул и махнул беглецам рукой: пошли, мол!
