- Во, отлично! Значит, ты был еще агентом Сигуранцы. Понял?
Кузин кивнул. Они не могут считать, что весь этот бред – это нормально. Вот берет, скажем, прокурор в руки папку, где написано, что один и тот же человек передавал данные японцам, полякам и румынам. И какие данные! Понятно же, что это – полный бред. И что, кто-то в это поверит?
- Вот, Кузин, видишь, когда сотрудничаешь со следствием, то все у тебя хорошо. Ты к нам по-хорошему – и мы к тебе по-хорошему.
«Где-то я уже слышал эти слова. Господи, это ж я всегда говорил подследственным. Это что же, я был таким же идиотом, как эта жирная сволочь напротив?»
- Ладно, Кузин, на сегодня – все. Устал я.
«Устал он! Он сейчас спать пойдет, а меня в камеру – и подъем! Днем-то спать не разрешается, а ночью опять вызовут, знаем мы эти штучки!».
Следователь вызвал конвой.
Весь день Никита провел как сомнамбула, спотыкаясь, бродил по камере, похлебал удивительно невкусного супа и сокрушался про себя, что и в ночь перед арестом спал плохо. Получается, чуть ли не двое суток на ногах. А еще очень жалел, что не закрутил с брюнеточкой из архива. Ладная такая брюнеточка, грудастая, глазками стреляла, а он все думал – успеется. Теперь не успеется. Долго не успеется.
Он пытался что-то анализировать, но в голове было мутно, словно перекатывались мелкие металлические опилки. Мечтал он только об одном: дождаться отбоя и рухнуть на нары.
И когда пришел этот самый отбой, то уснул, еще до того, как лег.
И тут же – ему показалось, что прямо через долю секунды - получил удар в бок, от которого перехватило дыхание. Кто-то стащил его с нар и, бросив на пол, стал пинать сапогами, куда придется.
- Ты что, сука, спать вздумал? Встал! Встал быстро, кому сказал! На допрос!
Его схватили и потащили, время от времени подбадривая пинками. Так в одних кальсонах и втолкнули в кабинет, где он чувствительно припечатался носом в пол.
- Вот те на, Кузин! – притворно удивился знакомый голос. – Ты что, решил, что мы закончили, спать улегся? Ты у меня теперь спать не будешь, пока все не выложишь, до последнего, понял? А ты выложишь.
- Я же вроде признался уже, - устало сказал Никита.
- Ты издеваешься, контра? – злобно спросил следователь. Никита все силился вспомнить, как же его зовут, но не помнил, назвал тот себя или нет. – Конечно, ты признался, еще бы ты не признался. У меня все признаются. Но ты же еще никого из своих сообщников не назвал! То есть, ты представляешь, они целые сутки ходят на свободе, вредят народной власти, готовят теракты против наших руководителей и самого товарища Сталина, а ты, вместо того, чтобы немедленно пресечь их контрреволюционную деятельность, спать улегся? Это же самый натуральный теракт!
