— Знаю, Филиппо. Потому-то мы и не сложили оружия. Иди, друг, не теряй времени. Как знать, может, сын Бласкеза Адольфо тоже борется в горах. А может, погиб и уже не вернется...
Обменявшись крепким рукопожатием, они расстались. В глубокой задумчивости сидел Фернандо, склонившись над картой, пока в шалаш сходились командиры отделений. Он начал безо всяких вступлений:
— Завтра из окрестных городков и селений в Вилье Эрмосо соберутся фалангисты, чтобы оттуда, соединившись с отрядом Луизо Монте, предпринять против нас карательную экспедицию. Похоже, они всерьез задумали покончить с нами. Поэтому нужно в самом начале расстроить их планы. Ночью выступаем всем отрядом. В лагере останутся только больные и раненые. Надо перекрыть все дороги к Эрмосо. В ущельях устроим засады. Фалангистские машины и пешеходные колонны должны быть уничтожены на марше. Первым отделением командую я...
Фернандо пододвинул карту и подробно ознакомил командиров с планом операции. Раздав задания, он отпустил людей готовиться к выступлению, а сам вышел из накуренного шалаша подышать свежим воздухом. У входа встретился с командиром одного из дозоров. Тот доложил, что из Вильи Эрмосо явился связной известить партизан о завтрашнем нападении.
— Скажите, мы уже знаем, — ответил Фернандо. — Передайте, пусть возвращается назад и предупредит наших людей, чтобы были начеку. Может, понадобится их помощь.
Небосвод темно-синим куполом раскинулся над белесыми горами и черневшими пастями долин. На юге натянутой тетивой горел Орион, а западнее синим, красным, оранжевым, алым мерцала вечерняя звезда. Где-то далеко в долине верещал земляной рак, тягучий крик его чем-то напоминал журчание ручейка.
В дом сеньора Монте с рассвета стали собираться верховые и пешие фалангисты. Мулов заводили во двор, сами шли в дом к Луизо, садились за богатый стол, ели и пили, дожидаясь подкреплений из окрестных городков. Однако условленный час миновал, а подкреплений все не было.
Из кухни в комнату и обратно с кувшинами и подносами то и дело скользила Лауренсия. Ее лучистые глаза сегодня были красны, под ними темнели круги, на землистом лице залегли горестные складки. Можно было подумать, что девушка несколько ночей кряду не смыкала глаз. Она то и дело подбегала к окну, к чему-то тревожно прислушивалась.
Издалека еле слышно донесся звук выстрела. Потом застрочил автомат — уже совсем близко.
Лауренсия кинулась в сад, взобралась на высокую каменную стену. У речной заводи, где находились бахчи, одиноко стоял ослик Бласкеза. Самого Бласкеза не было видно. Из прибрежных зарослей олеандра по одному выходили вооруженные люди. Развернувшись цепью, они торопливо зашагали к дому Монте. Впереди шли двое с винтовками в руках. Одного из них Лауренсия узнала: Бласкез!
