Медленно тянулся тяжелый день, за ним последовала еще более тягостная ночь. Рано утром недалеко от острова показалась рыбачья моторка. Сорвав с креста рубашку, Эдгар взобрался на самую высокую скалу и стал подавать сигнал. Немного погодя лодка повернула к острову и вошла в маленькую бухточку. Обезумевший от радости Эдгар кинулся туда. Обняв сошедшего на берег рыбака-шведа, он сбивчиво и торопливо рассказал ему обо всем.
— Садись в каюту, согрейся и поешь. Мы обсудим, как тебе помочь.
Заботливо поддерживая Эдгара, рыбак ввел его в теплую каюту. Он налил ему из термоса горячего, ароматного кофе.
— Ночью мы тебя доставим на берег, — сказал он Эдгару. — Один из моих сыновей тоже борется в республиканской Испании. Он был матросом, во Франции сошел с корабля и уехал в Испанию. Если встретишь его, передай привет...
Эдгар выпил кофе. Горячий огонь пробежал по всему телу, и к мускулам пришла новая сила для далекого пути. Много было потеряно в эти дни, слишком много. Но вера в цель, вера в победу была так же сильна и несокрушима, как этот уединенный гранитный остров в далеком море.
И это самое главное, что нужно человеку, чтобы жить, бороться и побеждать.
Маленькая гостиница «L’Espagne» в Марселе, расположенная на одной из узких улиц Старого города, была переполнена. Вряд ли когда-нибудь это старомодное четырехэтажное здание с ржавыми металлическими балкончиками и пологой крышей для сушки белья принимало в своих давно не беленных стенах столько постояльцев, видело так много непривычных лиц. По скрипучим деревянным лестницам взад и вперед сновали люди, говорившие на разных языках. Хозяину гостиницы Пабло Ариасу, немолодому испанскому эмигранту, в этом смешении языков приходилось нелегко. Его умения свободно изъясняться на испанском и французском оказалось явно недостаточно. Пришлось прибегнуть к помощи третьего языка, которым Пабло, как истый южанин, владел ничуть не хуже — к языку жестов. Им хозяин гостиницы пользовался настолько искусно и тонко, что собеседнику сразу все становилось понятно. Со временем он до того приноровился изъясняться жестами и мимикой, что перестал интересоваться, на каком языке говорят вновь прибывшие.
По правде сказать, Пабло Ариасу ничего другого и не оставалось. Поди узнай, откуда приехали эти голубоглазые светловолосые парни и какой их родной язык! Или, например, неразговорчивые, хмурые и плечистые верзилы с обветренными лицами. Далеко не у всех имелись документы. А если у кого и были, то зачастую никакой ясности они не вносили.
