Когда мнѣ пошелъ десятый годъ, вершители судебъ моего обученія — отецъ и дѣдъ — признали, что для меня въ Полтавѣ уже нѣтъ подходящаго меламда. Изъ мѣстечка Мира, гдѣ я родился, изъ нѣдръ ешибота извлеченъ былъ родственникъ моего мирскаго дѣдушки, извѣстный «харифъ», т. е. глубокій знатокъ Талмуда, ближайшій сотрудникъ мирскаго рошъ-ешиво (начальникъ ешибота), — Янкель Нохимъ Чарный. Подъ его руководствомъ я и еще три-четыре мальчика, сыновья именитѣйшихъ въ Полтавѣ благочестивыхъ домохозяевъ, посвящали долгіе лѣтніе дни, а затѣмъ и длинные вечера зимою, при тускломъ освѣщеніи сальныхъ свѣчей, изученію трактатовъ «Берахотъ», «Шаббатъ» и даже «Хулинъ», т. е., какъ я уже упомянулъ, одного изъ труднѣйшихъ трактатовъ въ Талмудѣ. Изученіе не ограничивалось объясненіемъ текста гемары. Незамѣтно для себя, я, пройдя черезъ «Тосфотъ», т. е. сводный комментарій, касающійся лишь контроверзныхъ мѣстъ и имѣющій задачей согласовать противорѣчивыя на первый взглядъ указанія гемары, — дошелъ до самаго витіеватаго комментатора — «Mагаршоа», этого вѣнца талмудической мудрости, одного изъ самыхъ глубокихъ представителей «пилпула», т. е. софи-стико — діалектическаго углубленія въ смыслъ положеній, высказанныхъ въ гемарѣ тѣмъ или инымъ талмудическимъ мудрецомъ. «Магаршоа» искусно сближаетъ одно положеніе съ другими, приведенными по другому поводу и въ другомъ мѣстѣ тѣмъ же учителемъ, стремится во что бы то ни стало привести какъ бы къ одному знаменателю противорѣчивыя заключенія учителей одной и той же школы и создать изъ нихъ общее заключеніе, стройно-логически выведенное, но по существу не согласующееся ни съ однимъ изъ примиряемыхъ положеній въ ихъ естественномъ и прямомъ смыслѣ. Мнѣ пришлось вспомнить о «Магаршоа» много лѣтъ спустя, когда я кончалъ университетскій курсъ. Былъ на юридическомъ факультетѣ объявленъ конкурсъ на соисканіе золотой медали. Я занялся сочиненіемъ и представилъ его факультету. Рецензентъ, извѣстный и талантливый криминалистъ проф. Сергѣевскій, въ довольно подробной рецензіи на представленное мною сочиненіе, отмѣтилъ у автора способность, которую онъ особенно оцѣнилъ, — сопоставлять разныя мнѣнія ученыхъ, сводить ихъ къ одному главнѣйшему пункту, изъ котораго эти мнѣнія исходятъ, и въ этихъ основныхъ пунктахъ выдѣлятъ общее для всѣхъ разсматриваемыхъ ученыхъ; противорѣчивыя же положенія трактовать просто какъ различія въ способѣ аргументаціи и сближать ихъ логически такъ, чтобы въ результатѣ получилось впечатлѣніе единомыслія въ главномъ, т. е. возможность отнести ученыхъ, признававшихся до того противниками между собою, къ числу послѣдователей одной и той же теоріи. Въ этихъ словахъ рецензента, присудившаго мнѣ золотую медаль, я нашелъ откликъ моего увлеченія комментаторомъ «Магаршоа», которое пережилъ, будучи десяти лѣтъ отъ роду.
