Это — нѣсколько точекъ изъ того, что знала молва, что вошло въ массовую легенду о Сліозбергѣ; но что можетъ знать молва, когда рѣчь идетъ о работѣ, по существу своему закулисной и анонимной? Озабоченная жизнь эта прошла въ десятилѣтіяхъ муравьинаго рытья подъ землею. Огромная сумма крупныхъ и малыхъ и мельчайшихъ достиженій — но я сомнѣваюсь, чтобы и Сліозбергъ самъ ихъ могъ перечислить. Здѣсь удалось въ новый законъ включить еще одно слово, прямо или косвенно облегчающее еврейское ярмо; еще чаще (и еще труднѣй это запомнить) удалось вычеркнуть изъ новаго распоряженія строчку, грозившую новымъ ударомъ: что то похожее, хоть и беру это сравненіе изъ далекой и совсѣмъ не сродной области, на роль сторожа при маякѣ надъ бурунами — сколько онъ лодокъ провелъ въ гавань, сколько спасъ отъ утесовъ, — а числа ихъ и названій вѣдь никто не записалъ.
Знаю, что изъ людей моего поколѣнія и образа мыслей иные, прочитавъ эти послѣднія строки, пожалуй, усомнятся и спросятъ: за все это можно и нужно воздать благодарность — но вправѣ ли вы называть это «борьбою» за право? Мы привыкли называть методъ правовой защиты того времени другимъ именемъ: «штадлонусъ». — Совершенно напрасно создалась такая «привычка». Если употреблять терминъ «штадлонусъ» не какъ бранное слово, а добросовѣстно, то онъ имѣетъ свое строго-опредѣленное значеніе и содержаніе. Оно совсѣмъ не въ томъ, что дѣйствовать приходилось за кулисами, безъ помощи парламента, митинговъ и народныхъ манифестацій. Разница между «штадлонствомъ» и «борьбою» другая. Задача «штадлона» — вызвать перемѣну настроенія въ самомъ власть имущемъ, склонить его лично въ пользу даннаго требованія; все равно, пущены ли въ ходъ ради этой цѣли доводы или просьбы, или «протекція» или подкупъ. Задача политической «борьбы» — собрать, сосредоточить и выявить предъ власть имущимъ такіе факторы давленія, которые вынудили бы его сдаться, совершенно независимо отъ того, измѣнилось ли къ лучшему его собственное отношеніе или осталось по прежнему враждебнымъ. Политическая работа Сліозберга принадлежитъ ко второй категоріи. Ея главными орудіями, кромѣ доводовъ разума и справедливости, была ссылка на законъ, искусное противопоставленіе тенденціи одного правящаго вѣдомства тенденціямъ другого, экономическіе интересы страны; притомъ почти всегда, высказанное прямо или намекомъ, слышалось за этой аргументаціей напоминаніе объ общественномъ мнѣніи за границей и о вліяніи еврейства на этотъ міровой факторъ. Г. Б. Сліозбергъ не «вліялъ», а именно боролся. Если бы въ Россіи былъ тогда парламентъ и свобода печати, всѣ основные документы этой борьбы могли бы съ честью быть использованы, безъ существенныхъ измѣненій, какъ рѣчи съ думской трибуны.
