Насколько я могу судить ретроспективно, перебирая свои воспоминанія дѣтства и юношества, я затруднился бы отмѣтить какія-либо особыя черты въ отношеніяхъ полиціи къ населенію вообще и къ еврейскому въ частности. Принципъ установленія «добрыхъ отношеній» съ представителями полиціи былъ въ Полтавѣ, какъ и въ другихъ мѣстахъ, доминирующимъ. Съ полиціей старались «не имѣть дѣла», за исключеніемъ случаевъ, выходящихъ изъ ряда обычныхъ житейскихъ явленій. Но и полиція за населеніемъ мало наблюдала; городъ мирно загрязнялся, переполнялся пьяными, нищими; «троттуары», состоявшіе изъ положенныхъ въ длину досокъ, проваливались или превращались въ клавіатуру, и неосторожный путешественникъ, наступая на конецъ доски, часто получалъ ударъ по лбу другимъ концомъ ея. По вечерамъ тусклые фонарики лишь въ видѣ отдѣльныхъ звѣздъ изрѣдка мерцали на большомъ разстояніи одинъ отъ другого; а когда въ лѣтній знойный день понимался вѣтеръ, воздухъ наполнялся непроницаемымъ облакомъ пыли, затруднявшей дыханіе и покрывавшей собою листву многочисленныхъ акацій, обрамлявшихъ стороны улицъ.
Такова была Полтава 70-хъ годовъ.
Перейду къ изображенію еврейскаго населенія въ Полтавѣ по сохранившимся у меня воспоминаніямъ. Какъ я уже сказалъ, коренное еврейское населеніе Полтавы состояло изъ нѣсколькихъ тысячъ душъ малороссійскихъ евреевъ, тамъ уже родившихся, — во всякомъ случаѣ, изъ давнихъ старожиловъ. Эта группа и по своему внѣшнему виду отличалась отъ польско-волынскихъ евреевъ и «литваковъ». Я думаю, что не ошибусь, утверждая, что таково было еврейское населеніе не только губернскаго города, но и городовъ и мѣстечекъ всей губерніи, за исключеніемъ, быть можетъ, одного Кременчуга, который, находясь на рѣчномъ по Днѣпру сообщеніи съ Бѣлоруссіей (главный промыселъ тамъ былъ лѣсной сплавъ и рѣчной транспортъ), больше напоминалъ бѣлорусско-литовскій городъ, чѣмъ малороссійскій. Отличіе малорусскаго еврейства выражалось и въ языкѣ. Добрая половина словъ разговорноеврейскаго языка состояла изъ русскихъ и малороссійскихъ словъ: это былъ скорѣе нѣмецко — русскій, чѣмъ нѣмецко-еврейскій діалектъ. Произношеніе еврейскихъ словъ было тоже иное. Вмѣсто литовскаго «досъ», «восъ» и польско-волынскаго растянутаго «дуусъ», произносили «дусъ», «вусъ», безъ пѣвучести, говорили безъ характерной еврейской жестикуляціи. Даже чисто антропологически малороссійскіе евреи отличались отъ другихъ: рѣже попадались чисто рыжіе волынскіе типы и чисто черные литовскіе, меньше было изможденныхъ съ блѣдными лицами, со впалой грудью и искривленной спиной. Но зато не было въ Полтавѣ и чернорабочихъ евреевъ. Я не могу припомнить ни одного еврея водоноса, грузчика, ломового извозчика, на подобіе тысячъ тѣхъ, которыхъ я впослѣдствіи видѣлъ въ литовскихъ городахъ. Были только ремесленники и торговцы.
