– Сделаю, Эйдвин, – твердо сказал я, даже частично не представляя, как будет сложно выполнить свое обещание.
Смеркалось. Ворона определенно была опытной и потому перед тем, как в очередной раз каркнуть, показывала в крохотное окошко башенки правый глаз, осматривая двор замка, готовая в любой момент отпрянуть. Затем высовывала голову полностью, чтобы издать свой мерзкий звук и тут же скрыться.
– Чего она так себя ведет? – озадаченно спросил я.
– Думаешь, ты первый? – усмехнулся Эйдвин. – Пытались мы уже. И стрелять, и отравленной приманкой. Тщетно. Должен буду! А заодно и вашего Головешку пороть не стану за его поганый язык.
Всего окошек в нашу сторону было два, выглядывала она в них без всякой системы, вскоре должна наступить ночь, а я все стоял с арбалетом, не решаясь на выстрел. Мне, с моим чудесным зрением, каждый раз отлично ее было видно, но толку-то? Время шло, внутри все кипело, но ворона не давала мне ни малейшего шанса.
– Ладно, – печально вздохнул Эйдвин, – может, сама когда-нибудь сдохнет. Скажу, чтобы Головешку на конюшню вели.
Его слова и помогли мне решиться. Арбалетный болт вошел точно в ее раскрытый для очередного карканья клюв, пробил голову и улетел куда-то в небо. Ворона упала на землю, и никогда прежде мне не приходилось видеть, чтобы несколько человек что-то топтали с таким остервенением.
– Силен! – покрутил головой Бычья Кость. – Навскидку, в потемках и на такой дистанции!..
Головешка был спасен. Но не было никакой уверенности в том, что буквально сегодня днем он не выкинет очередной фортель, и потому слова Рейчел настолько меня обрадовали.
– Пойдем посмотрим на него, – сказал я, до конца еще не уверенный, что проблема с ним решена.
Несмотря на позднее утро, Головешка после вчерашних возлияний все еще дрых, свесив с лавки руку и ногу. За столом сидели Блез, Казимир, виконт дю Эскальзер и пили пиво. Единственное, что по-настоящему мне нравилось в Айсейнте, так это оно. Вкус у пива был таким замечательным, что только при воспоминании о нем начинаешь ощущать сухость во рту и страстное желание от нее избавиться. Антуан поначалу пива всячески сторонился, а употреблять его под вяленую рыбу вообще называл занятием варварским.
– Пиво – напиток простолюдинов, – всякий раз от него отказываясь, с брезгливой гримаской заявлял он.
Затем незаметно для себя вошел во вкус. Справедливости ради, дю Эскальзер всегда снимал перевязь. То ли шпага ему мешала, то ли по какой-то другой причине. Когда мы пришли, он тоже был без нее, но не менее азартно, чем другие, колотил рыбиной о край стола, готовя к употреблению. Судя по горе костей, чешуи и обрывкам шкуры, далеко не первую. Я судорожно сглотнул слюну, представив ее вкус. Даже на вид аппетитную, с янтарными капельками застывшего жира. Но мы пришли сюда по делу, и потому, поприветствовав всех кивком, я сразу направился к Головешке, спросив, проходя мимо:
