– Тогда выпьем! Нет, ну надо же было такое придумать: «Чтоб ты сдох, Ульфрам Косматый, вместе со всем своим семейством!» – И следом заливистое ха-ха-ха, разнесшееся на весь зал и разбудившее в нем многочисленное эхо.
– Лео, я все сделала, – первым делом сообщила мне Рейчел, едва я только проснулся следующим утром.
– Что именно? – Я был заинтригован ее таинственным видом и непонятной фразой.
– Выковыряла нужные камешки из диадемы и вставила их в перстень так, чтобы на нем получился исцеляющий от пьянства узор. А затем надела его на палец Головешке, пока тот спал. Проснется совсем другим человеком!
– Рейчел, какая же ты у меня молодец!
Вечером накануне Теодор в очередной раз напился, после чего Головешку понесло так, что за него было стыдно всем – и мне, и Рейчел, и Блезу, и остальным. Ладно бы Тед действовал от своего имени, но ведь он приплел еще и меня. Напившись, Головешка начал орать, что, если к нему будут относиться без должного уважения, от замка не останется и камня на камне, ибо Лео тут все разнесет. А в качестве примера приводил гигантский корабль «Нетопырь» – гордость королевского флота Виргуса, который я сжег дотла в наказание за то, что с его борта Головешку оскорбили. Согласен, «Нетопыря» больше нет. Да, он действительно сгорел. Но к его гибели привела целая цепочка трагических обстоятельств, и сам Теодор в ней – лишь маленькое звено.
Ну и каково нам было выслушивать угрозы Теодора в ответ на гостеприимство хозяина замка? Я бы и сам с удовольствием заткнул ему рот, но Головешка забрался под высоченные своды пиршественного зала и сыпал угрозами оттуда. В какое положение он всех нас поставил? И я повторил еще раз, причем совершенно искренне:
– Ты потрясающая молодец, Рейчел!
Вчера мне едва хватило всего своего авторитета, чтобы спасти Головешку от порки вожжами на конюшне за его язык. Эйдвин так и сказал:
– Разве что из уважения к тебе, Леннарт. Но только в том случае, если ты избавишь меня от проклятой вороны.
Пришлось блеснуть мастерством стрельбы из арбалета. Ворона успела смертельно надоесть всем обитателям замка своим вечным карканьем. Она облюбовала себе место на крыше самой высокой башни, которую венчало нечто вроде еще одной башенки, тоже под крышей. Каркала ворона постоянно, занимая место на своем посту задолго до наступления рассвета и покидая его уже после наступления темноты. Причем так противно, что после нескольких минут любой начнет скрипеть зубами от лютой ненависти ко всему вороньему племени. К тому же карканье считается плохой приметой.
