– Помним, – ответил за всех я, не понимая, к чему он клонит.
– Так вот, грести у нее нисколько не хуже получается.
– Кого грести?
– Не кого, а чем – веслами.
– Какими веслами?
– Вернее, не веслами, а одним веслом, но двухлопастным.
– Блез, – с тревогой спросила Рейчел, – может, тебе дать успокоительное? Отлично понимаю, Гарданика близко и вскоре все должно решиться, но зачем так нервничать?
– Не надо мне никаких успокоительных. Сами взгляните!
В узкой и длинной, с кожаными бортами лодке, стремительно поднимающейся вверх по течению реки, действительно сидела Мэри. Я открыл от удивления рот, а Рейчел уже бежала к берегу, радостно крича:
– Мэри, девочка моя! Как же я по тебе соскучилась!
И едва успела ее подхватить, когда та едва не рухнула на прибрежный песок. При взгляде на изможденное лицо Мэри у меня из головы вылетел весь сарказм, который поневоле туда пришел. Я спросил участливо:
– Что случилось?
– Господин Леонард, я выросла на берегу моря, в семье моряка. И отец мой был моряком, и дед, и все предыдущие поколения, сколько их помню тоже. Так вот, называть, как Вестмар, гик гафелем – это ни в какие ворота!
– Наверное, были и какие-то другие причины?
В мире живет безумное количество людей, которые даже не подозревают о существовании гиков или гафелей и потому никогда их не путают. Что ни в коей мере не мешает им заводить семьи и рожать детей.
– Конечно же! Выяснилось, что он меня обманывал, и у него уже есть жена, представляете?!
– Как же я далек от всего этого! – глядя на Мэри, сказал Головешка. – Плотские утехи отвлекают от познания окружающего мира. Мало того, они ему препятствуют.
– Не было у нас с Вестмаром плотских утех, – густо покраснела Мэри. – Мы и целовались-то единственный раз – на прощанье, когда я садилась в лодку.
– И что, разве поцелуи к ним не относятся? – Головешка говорил и выглядел так, как будто всю свою жизнь провел в безбрачии, а ведь еще и недели не прошло, как он перестал быть инкубом. – Любой грех не перестает быть грехом, даже если этот грех не совсем грешен.
Он говорил таким назидательным тоном, что бедная Мэри не знала, куда прятать глаза.
– Головешка, перстня у меня нет, но я тебе сейчас и без него мозги на место вправлю! Чем только под руку попадется, – грозно заявила Рейчел. – Иди отсюда, блюститель нравственности! И чтобы я тебя даже близко рядом с Мэри не видела!
Тед отошел с тем самым видом, который ясно должен был дать понять – в познании мира его не поколеблет ничто.
