Я взглянул в мертвые глаза Мэла, понимая, что, вероятно, моя жизнь была совсем не так плоха, как казалось.
– А ты знаешь настоящее имя этого Поукера? – спросил я.
– Забыл, но знаю, где прозондировать.
После этого мы отдали должное напиткам и еде. Мэл обладал потрясающим запасом знаний, никак не связанных с преступной средой. Он немало знал об эволюции и рассказал мне, как в детстве мечтал обратиться во что-то совершенно иное, как волки стали собаками, а динозавры – птицами.
Мои часы показывали 10:37, когда троица амбалов расплатилась и ушла. Они так и не увидели здесь никого с красным цветком в петличке. Стюарта Брауна тоже не было и в помине.
– Полагаю, мы тоже можем идти, – произнес я через полчаса после ухода этого трио.
Когда мы вышли из ресторана, Мэл вдруг сказал:
– А того придурка я убил.
Раньше я бы непременно насторожился в ожидании исповеди, но теперь я уже пересек эту черту – еще в Ист-Виллидже.
– Какого придурка?
– Моего отца. Я наводил справки, пока один человек из квартала, где раньше жила моя мать, не рассказал мне о парне, которого несколько раз судили за изнасилования. Я подловил того в баре, и он, напившись пива вдоволь, поведал мне о тринадцатилетней крошке, которую он изнасиловал прямо в исповедальне. И добавил еще, что это была самая сладкая штучка в его жизни. Я выждал немного, а потом нашел повод к нему прицепиться и дать ему в зубы. Я утер ему кровь носовым платком и оставил валяться на улице. В лаборатории сделали тест ДНК и подтвердили, что он – мой отец. Тогда я встретился с ним снова. Он был так пьян, что даже не понял, как я его отключил. Я отвез его в один заброшенный дом в Бронксе и там сделал ему очень больно. А когда он сдох, я вылил в ванну восемьдесят литров серной кислоты, и сукин сын навсегда исчез из этого мира. Как будто его никогда и не было.
– Это потому, что он изнасиловал твою мать? – не мог не спросить я.
– Это потому, что он создал меня, создал таким, какой я есть, и даже не знал об этом. И кроме того, ему было бы наплевать, даже расскажи я ему все как есть.
Домой я добирался на такси.
Улица Монтегю была пуста. А в любой темной арке мог прятаться Коулман Тессар с пистолетом в руках. Не отъедет ли он лет на двадцать, если обнародовать его прегрешения на Уолл-стрит? Не уверен. Но в чем я точно был уверен, так это в том, что не боюсь смерти, и, решив пойти против того, кто отобрал у меня всю мою жизнь, я не ведал страха.
– Детка Кинг, – раздалось слева.
