– Звучит безумно.
– Еще бы. Я спросил эту даму-психиатра, отчего же тогда я в тюрьме, а не в каком-нибудь заведении для душевнобольных…
– И что же она ответила? – спросил я, искоса наблюдая, как трое не похожих на здешних клиентов людей заходят сквозь стеклянные двери. Все они были крупные, в джинсах и спортивных пиджаках, надетых на пестрые рубашки разных стилей.
– Нынешнее американское право принимает во внимание твой социальный статус и то, что общественное мнение сейчас считает злом, – ответил Мэл на мой вопрос. – Она сказала, что в нашем мире человек, который сам бьется головой о стену, – сумасшедший, а если разобьет башку кому-то другому – он преступник.
– Сюда только что вошли трое, – перебил его я.
– Вижу их. В зеркало.
Вошедшие как раз разговаривали с веснушчатой девушкой.
– Вон того толстого в светлом пиджаке зовут Поукер, – добавил Мэл. – Думаю, он меня не знает. Мне заказали его убийство, было дело, но его подружка решила пожалеть его жену и заплатила пятьдесят процентов неустойки.
Троица между тем огляделась и в конце концов направилась к дальнему столику, который так понравился Мэлу.
Стоило им рассесться, как застенчивый Хуан подошел принять заказ.
– Так значит, твоя история про тюремного психиатра, которая ведет подробный дневник твоих действий? – спросил я, чтобы дать Мэлу понять, что надо выждать и посмотреть, что будет дальше.
– Нет, я просто дал тебе протокольный ответ. Знаешь ведь, что большинство людей знает друг о друге. То, что написано в газетах, в рекламе да иногда в письмах из дому.
– А каков же настоящий ответ?
– Моя мама с детства воспитывалась как примерная католичка. С трех лет ходила со своей матерью в церковь – каждую среду и воскресенье. Ей было девять лет, когда она решила посвятить свою жизнь Иисусу и святым словам Священного Писания. И вот однажды, когда она думала, что находится в соборе одна, какой-то мужик затащил ее в исповедальню и изнасиловал. А она ведь была совсем юной девушкой, да плюс все это случилось прямо в церкви. И это перевернуло ее сознание. Отец и мать настаивали на аборте, но она им сказала, что это будет против воли Господа. Тогда они выставили ее из дому, и ей пришлось жить в храмовой ночлежке и там же родить ребенка, которого она назвала в честь демона. И никогда, ни разу она не проявляла ко мне ни капли любви. Я был для нее обузой, тяжкой ношей, которую тем не менее должно нести. Она обихаживала меня, кормила и каждый божий день говорила, что я – сын дьявола.
