Мыкыч кричал, сжав в бешенстве кулаки.
- Я его, собаку, уничтожу! Этот Миха пытается сесть нам на шею, да еще перекинуть через нее ноги. Погоди-ка, узнаешь, кто такой Мыкыч, когда угодит тебе в сердце горячая пуля.
Отец Мыкыча как рухнул на тахту, так и лежал, точно подкошенный.
- Что с нами делают! - стонал Кадыр. - Хоть бы мы имели дело с теми, которые мало-мальски похожи на порядочных людей! Как разорила нас эта мелюзга, эти люди, раньше вовсе неприметные! Ох, сын мой, где моя лавка, где мельница, табачный сарай…
Застегивая на ходу архалук, Мыкыч подошел к тахте.
При виде сына неистовство и отчаяние еще сильнее охватили Кадыра. Он повернулся лицом к стене и ногтями стал ее царапать.
- Не надо, отец, - угрюмо заметил Мыкыч. - Зачем себя терзаешь! Это нам не поможет. А вот я заставлю пролезть этого Миху сквозь игольное ушко и кишки свои намотать на эту иглу.
Мыкыч вернулся в свою комнату, а Кадыр лежал на тахте, словно в забытьи, и только шептал:
- Попали в лапы Михи. Боже мой, Миха, над которым все издевались! Это я-то, Кадыр, во власти сына раба, служившего посмешищем всему народу! Господи, зачем я дожил до этого!
Мыкыч, закручивая усы перед зеркалом, крикнул из своей комнаты:
- Успокойся, отец! Ну, что значит Миха по сравнению с нами! Погоди, я одолею его и сяду на его мертвое тело, как на бревно.
Кадыр с трудом приподнялся на тахте, сжал мясистыми ладонями голову и долго глядел на пол.
Из своей комнаты вышел разодетый, как на праздник, Мыкыч и некоторое время молча, скорбно стоял перед отцом.
- Я еду по делу к Махмету. Если кто-нибудь спросит меня, скажите, что я поехал в Очамчира.
Он взял плеть и вышел, горделиво развернув плечи. Во дворе его ждала гнедая лошадь. Ее бока лоснились под разукрашенным серебряными позументами седлом. Мыкыч проворно вскочил в седло, и лошадь, кося глазом, рванулась к высоким воротам.
Когда Мыкыч подъезжал к селению, стемнело. Было тихо кругом, из ближайших деревень слабо доносился лай собак. Мыкыч в дороге был сосредоточен, строил разные планы, как бы верней и безопасней для себя прикончить Миху. Мыкычу чудилось - слепая ночь ему шепчет: «Герой ты из героев, Мыкыч!» Миху он считал личным врагом и ненавидел еще больше, чем Кана, сменившего Темыра на месте председателя сельсовета.
Словно это случилось вчера! Мыкыч вспомнил о том, как когда-то, еще подростком, Миха целовал подол архалука Кадыра и молил: «Разрешите засеять землю исполу. Если бы не вы, куда бы я пошел, кого бы просил?…» Эх, знал бы Мыкыч тогда, что так станется, он уже давно прикончил бы Миху! В прошлые времена кто бы обвинил Мыкыча за убийство какого-то жалкого, Михи! Теперь же даже рабы рабов стали людьми.
