Он задавал себе эти вопросы и все чаще думал, что нынешнее время уж не то, что несколько лет тому назад, когда совсем по-другому жили абхазцы.
«Убить человека… но как я, друг Михи, председатель сельсовета, могу сделать такое дело!» - говорил он себе все чаще.
Его отвлекало от этих мрачных мыслей еще и то, что к этому времени в их селе заговорили о колхозе. Что-то оживляюще напряженное наполнило воздух деревни.
Как-то проводилось собрание ячейки, и, когда исчерпаны были все вопросы, Миха прочитал заявление:
«Я понял, что коммунистическая партия для нас хороша.
А крестьянин, человек из трудового народа. Хочу, не щадя себя, служить тому, что поручит мне партия. Прошу меня принять в кандидаты партии.
Темыр Тванба».
Коммунисты обрадовались просьбе Темыра; многие знали, как омрачена жизнь этого человека и как бы ему хотелось жить по-другому. Темыра приняли в кандидаты партии.
…Время было предвечернее.
Хотя уже несколько минут прошло после того, как Темыр закрыл дверь за последним посетителем и никого больше не ждал, он все так же сидел за столом. Все, что надо сделать завтра, было обдумано. Он вышел, запер дверь и остановился на веранде, опершись плечом на некрашеный скрипучий столбик.
На дворе сельсовета ни одного человека. Не слышно смеха шумной молодежи, нет стариков-шутников, произносящих громкие речи, в которых жизненные наблюдения пересыпаны выдумкой. На коновязи сидят галки. Темыру тягостно безлюдье, ему кажется, что кто-то насмешливо нашептывает: «Рабочий день кончился для всех, он кончен и для тебя, - иди и ты в свою хижину».
Темыр махнул рукой, точно в самом деле кто-то шептал, стоя за столбиком веранды.
Сойдя во двор, он пошел вдоль забора, отороченного неистоптанной травой.
«Если тебе, человек, дано звание кандидата партии, - ты должен знать, что делать и среди людей, и дома».
Темыр вышел на шоссе и с завистью посмотрел на лихого всадника, промчавшегося мимо. Перед этим человеком путь прям; как хорошо бы и Темыру видеть перед собою только прямую, короткую дорогу к будущему!
По дороге к Чихия Темыр заглядывал во дворы, мягко освещенные розовыми лучами солнца. Но не этот умиротворяющий свет занимал Темыра. Он разглядывал во дворах сельскохозяйственные орудия единоличников: кривые и немощные сошки, мотыги, которые в соседстве с посохами стариков стояли у дверей, словно дожидаясь терпеливых жилистых рук.
Как стары эти вещи! Они напоминали камни, служившие первой ступенькой в дома; казалось, эти мотыги, сошки подарила человеку, неспособному изобрести ничего лучшего, сама природа.
