Но чем дальше поднимался Темыр, тем сильнее и чаще становились удары его сердца. Он хлестал лошадь, чтоб скорее подняться на вершину холма и скорее миновать ненавистный дом с красной черепичной крышей.
Вот он уже поднялся на вершину, и перед его взором стал большой барский дом с широким зеленым двором, с обширным фруктовым садом, где зрели персики. Отсюда, как на ладони, видна на десятки километров прибрежная равнина с ее селениями, и во всю ширь открывается взору Черное море. Беспредельные просторы моря сверкают на солнце голубым и серебряным переливами, где-то далеко-далеко сливаясь с небом. По другую сторону сквозь темно-зеленые ветки деревьев в самые знойные летние дни белеют своими вечными снегами зазубренные горные пики.
Но для Темыра сейчас не существовало этой красоты. Весь мир для него потемнел, он видел в этот момент только этот белый дом с красной крышей, перед которым разрослось то самое дерево… То самое дерево, к стволу которого по приказу Мурзакана был привязан отец Темыра, старый Пахуала!
Руки Темыра опустили поводья. Он сжал кулаки. Зубы его скрежетали. Закрыв глаза, он вспомнил страшный рассказ отца перед смертью. Ненависть кипела в нем, не находя выхода. По законам кровной мести он не мог убить Мурзакана, так как тот не был убийцей его отца, а только довел его до смерти своим обращением. Так Мурзакан и ему подобные обращались со многими. Новая власть многого лишила Мурзакана, но пока он оставался в своем доме.
Вдруг до Темыра донеслись чьи-то голоса. Он остановил лошадь и весь превратился в слух. Слева из-за дома, из глубины сада, там, где кончались персики и начинались густые заросли мелкого ореха, слышались резкие мужские голоса, брань. Преодолевая свое волнение, Темыр старался понять, что же тут происходит. Разгоряченная лошадь не желала стоять, рвалась вперед, но он твердо сдерживал ее. Став на стремена, он напряженно слушал и безошибочно определил, что у Мурзакана крупные неприятности. «Там наверняка представители сельского Совета», - решил он.
Некоторое время Темыр не двигался. Его это не касается. И мгновенно сознание прорезала новая мысль - нет, касается!
- Чоу! - крикнул он яростно на лошадь и, ударив каблуком ей в бока, хлестнул по крупу плетью. Лошадь поднялась на дыбы. Темыр круто повернул коня, рванул вперед, к поместью Мурзакана. Лошадь понеслась, как пуля. Доскакав на предельной скорости до ворот и чувствуя бешенство всадника, устремлявшего ее вперед, она не решалась преодолеть такое высокое препятствие и со всей силой ударила грудью в старые деревянные ворота, разбила их в щепки и влетела во двор.
