У Федосеевны еще в детские годы образовался большой горб, который, надо полагать, принес ей немало огорчений. Вероятно, и замуж не могла она выйти из-за этого злосчастного горба. Но это была такая хорошая, чуткая, доброжелательная и справедливая женщина, что даже деревенские школьники никогда не насмехались над ее уродством.
12
Тарбаевы приняли меня радушно и дружелюбно, в особенности Федосеевна. Все те пять или, может быть, семь дней, которые я пробыл в Ельне, она по-матерински заботилась обо мне, следила за тем, чтобы мне было удобно, угощала меня всякой вкусной едой, которая в деревне мне была недоступна.
Александра Васильевна и Анастасия Васильевна каждый день куда-нибудь ходили со мной, показывая город и все то интересное, что в нем было.
Но город не произвел на меня сколько-нибудь большого впечатления. Он очень походил на деревню, особенно Заречная сторона его. Правда, деревянные дома, обшитые тесом и выкрашенные разноцветными красками, выглядели наряднее деревенских хат, но, в сущности, это было почти одно и то же. А вот каменные дома (в Ельне их было совсем мало) вызвали у меня большой интерес, хотя это были дома всего лишь двухэтажные. Мне очень хотелось хоть немного пожить в таком доме и непременно на втором этаже: наверно, это очень интересно — жить выше других и смотреть на улицу сверху. До того времени я мог взбираться лишь на деревенскую колокольню: это разрешалось в первые три дня праздника пасхи.
В Ельне я впервые увидел тротуары, и они удивили меня прежде всего тем, что были настланы довольно толстыми досками, вполне пригодными для пола и потолка. И это показалось мне величайшим расточительством: в деревне мой отец вынужден был топором вытесывать каждую доску, чтобы настелить пол в хате, а тут по доскам люди ходят прямо на улице. Могли бы походить и просто так, по земле!
Посмотрел я и Ельнинский городской сад — этакий довольно обширный и зеленый квадрат, где по специально сделанным дорожкам каждый вечер гуляли по-праздничному одетые девушки и парни. Всех их я считал исключительно богатыми людьми, раз они могут наряжаться каждый день. И я грустно думал о том, что мне никогда не придется гулять по садовым дорожкам вот так же, как они.
Кульминационным пунктом моего пребывания в Ельне, несомненно, должен был стать кинематограф, куда и повели меня однажды вечером мои гостеприимные хозяева.
У меня тогда не было никакого представления о кинематографе, но мне так много наговорили о нем, что я ждал чего-то самого исключительного, самого интересного.
