Все из той же хрестоматии я узнал, как была изобретена паровая машина, как был изобретен громоотвод и многое другое. Но самое большое впечатление произвел на меня рассказ о М. В. Ломоносове.
Судьба Ломоносова, вышедшего из «мужиков» и ставшего великим ученым и поэтом, очень меня волновала. Она даже как бы подсказывала мне, что и я могу сделать нечто подобное тому, что сделал Ломоносов, ушедший с обозом рыбы из родного села Холмогоры в Москву «за наукой». Я придавал значение даже тому, что имя и отчество у меня точно такое же, как у Ломоносова: Михаил Васильевич. Это было и лестно, и как бы обнадеживало меня. К этому надо прибавить, что я уже писал стихи, и мне казалось, что это совпадение предвещает мне что-то хорошее, хотя что именно, я определить не мог.
А тут вторая учительница нашей школы, А. В. Тарбаева, как-то посмотрела на меня и сказала, что я по внешности чем-то напоминаю Ф. М. Достоевского. Это тоже подлило масла в огонь, хотя ни одного произведения Достоевского я еще не читал, знал писателя только по имени и вряд ли походил на него с лица.
7
Я навсегда останусь благодарен своей Глотовской школе не только за те знания, которые она мне дала, но и за то, что, в сущности, она свела меня с теми людьми, которые сделали для меня так много, что это в конечном счете определило всю мою дальнейшую судьбу. Я имею здесь в виду не только свою учительницу Екатерину Сергеевну Горанскую, но и Михаила Ивановича Погодина, и Василия Васильевича Свистунова, еще кое-кого. О них я более подробно расскажу в дальнейшем.
А сейчас — о том дне, когда я и мои товарищи держали выпускные экзамены.
День экзаменов начался для меня довольно грустно, но потом он принес мне радость — радость, может быть, самую большую за все мои мальчишеские годы.
Было это весной 1913 года. Экзамены тогда устраивались не в каждой школе в отдельности, а обычно какую-либо школу делали «центром», куда в назначенный день собирались выпускники четырех-пяти школ, расположенных в относительной близости от «центра». Создавалась экзаменационная комиссия, в состав которой входили не только педагоги, но обязательно и священник. Возглавлял комиссию обычно какой-либо начальник.
Мне и моим товарищам пришлось держать экзамены в селе Гнездилове, до которого было верст двенадцать.
В Гнездилове находилась усадьба члена Ельнинской земской управы Михаила Ивановича Погодина, то есть стоял его дом и некоторые надворные постройки. Позади дома раскинулся большой и чрезвычайно живописный парк, одной своей стороной спускавшийся прямо к реке. Кроме усадебной, земли у Погодина не было.
