На меня воззрились добродушные финны, вручившие моему мужу чек на пятьсот двадцать пять тысяч долларов. Они подарили нам свои марки и теперь улыбались, кивали и хвалили меня за обаяние и навыки хорошей жены.
Все знают, что женщины тоже могут всего упорно добиваться, что в голове у них много планов, рецептов и идей, как сделать мир лучше. Но по пути к колыбельке малыша поздней ночью, где-то между магазином и ванной, они теряют эти идеи и планы; они теряют их, подстилая соломку своим мужьям и детям, чтобы те скользили по жизни беспрепятственно.
Боун бы сказал, что это их личный выбор. Жены сами выбирают себе такую судьбу, и матери. Теперь уже никто их не заставляет; принуждение осталось в прошлом. У нас в Америке прошло движение за права женщин, у нас были Бетти Фридан и Глория Стайнем в очках-авиаторах с мелированными прядями волос, обрамляющими лицо, как круглые скобки. Мы живем в новом мире; женщины имеют власть. Через пару лет на этой сцене наверняка будет стоять Валериана Каанаак в традиционном эскимосском костюме и вспоминать свое детство в тот самом иглу из снега и дерна.
А есть женщины, которые этот выбор не сделали, – бывают и такие. Они проживают совсем другую жизнь: Ли, журналистка из Вьетнама; проститутка Бренда. Можно также придумать сложносочиненную схему из нянь или завести мужа, который не возражает сидеть дома целый день с младенцем. Или даже кормит грудью. Впрочем, некоторые женщины могут вовсе не хотеть детей, и тогда жизнь открывается перед ними бескрайним полем деятельности. И порой мир откликается на их усилия, впускает их, дает им ключ и корону. Это действительно случается. Но чаще нет.
Какая вы озлобленная, сказал бы Боун.
Так это потому что так и есть, ответила бы я.
Всем нужна жена; даже женам нужны жены. Женщины прислуживают, стоят рядом и ждут, не понадобится ли что. Их уши подобны двум чувствительным музыкальным инструментам, спутниковым тарелкам, выхватывающим из воздуха малейшие признаки неудовлетворенности. Жены подносят бульон, канцелярские скрепки, себя и свои податливые теплые тела. Мы знаем, что сказать мужчинам, которым по какой-то причине невероятно сложно заботиться о себе или ком-то еще.
– Послушай, – говорим мы, – все будет хорошо.
И из кожи вон лезем, чтобы все было хорошо.
Мы напились; мы с Джо напились, как и положено в моменты великого самодовольного торжества; было бы даже странно, если бы мы этого не сделали. Случись вам увидеть нас в этом оперном театре на банкете, увидеть, как Джо наклонялся к собеседнику, откидывал голову и хлопал себя по колену, вы бы решили, что мы тоже финны. Пьяные финны, пытающиеся забыть о грядущих шести месяцах темноты; счастливые финны, беззаботные финны –
