Девять лет спустя мансфельдские горняки, которым в юбилейный год хозяева рудников уделили малую толику от щедрот своих, захотели отпить еще глоток из благословенного источника, бьющего из-под земли для хозяев. И забастовали.
Мансфельдские горнозаводчики издавна обладали привилегией время от времени чеканить талеры из серебра, встречающегося в медистых сланцах. Но они чеканили эти талеры только тогда, когда доходы от шахт лились через край. А в то время они лились! К снарядам для новых пушек, которые Крупп поставлял армии, были нужны медные кольца, а для патронов — медные гильзы…
Горняки требовали увеличения расценок и чего-то совершенно нового — признания их права на организацию в профсоюз. Брозовский, разумеется, был в числе бастующих.
Нельзя сказать, чтобы он был строптивым от природы, и Минна, простая душа, ничего не слышавшая о таком понятии, как рабочая солидарность, молча разложила получку мужа на четыре кучки и посмотрела на него: хватит ли на селедку, картошку, деревянные башмаки и нитки для штопки? Оба сына молча наблюдали за действиями матери. Отец, угрюмо глянув на детей, погладил их стриженые головы и, не стерпев, стукнул кулаком по столу.
Какое-то время хозяева шахт пребывали в растерянности. Потом начали действовать.
Но и горняки тоже не сидели сложа руки. Через несколько дней сотни шахтеров блокировали дорогу к спуску в шахту. Брозовский был с ними. Вскоре прибыл Двадцать седьмой полк, чтобы сломить забастовщиков. Брозовский сразу узнал старых унтеров, которые шли впереди своих отделений, лихо печатая шаг. Это они гоняли его по плацу, когда в юбилейный год делили благословенные талеры. Товарищи Брозовского знали и унтеров и солдат не хуже, чем он сам. Двадцать седьмой полк был как бы школой воспитания мансфельдских горняков в патриотическом духе — это был, так сказать, их «родной» полк.
Шахтеры безбоязненно двинулись навстречу «своему» полку, и горняцким сыновьям в островерхих касках стало стыдно. Винтовки в их руках дрогнули. Отцы, братья и друзья окликали солдат по именам. Всего лишь несколько месяцев назад они вместе грузили вагонетки и тащили их по штрекам. Вскоре солдаты вновь вернутся к прежней работе. За их заработок, за их право боролись шахтеры. Это свой хлеб они должны проколоть штыком. Там и сям забряцали падающие на мостовую ружья, братья обнимали друг друга, отец прижимал к себе своего сына-солдата, орали взбешенные унтеры.
Двадцать седьмой пехотный полк заменили кирасирами из Хальберштадта. Юнкера, вольноопределяющиеся и сыновья зажиточных крестьян ринулись на забастовщиков с саблями наголо.
