Вдруг таможенник заговорил официальным тоном:
— Да… есть правила на ввоз… Каждое государство взимает пошлину. Эта игрушка обойдется вам недешево. — Он кивнул в сторону фигурки и открыл потрепанную тетрадь. — Роскошь, предметы роскоши, предметы искусства, таможенный сбор… Да, это обойдется дорого, очень дорого. С вас причитается, впрочем, погодите-ка… Скидки, стоимость… — Он процедил сквозь зубы: — Вот, нашел: с вас восемьдесят шесть марок.
Внутри Рюдигера все кипело. «Спокойно, не поддавайся на провокацию, спокойно, помни о знамени», — уговаривал он себя.
— А это? Шелк, художественное изделие. Тоже подпадает под рубрику ввоза предметов роскоши. Дорого, все очень дорого, уважаемый.
В бешенстве схватив расшитую косынку, подарок его жене, и резной сувенир, Рюдигер швырнул их в чугунную печку таможни. И тут же затряс обожженной о печную дверцу рукой.
— Есть ли еще какие-нибудь товары, подлежащие обложению, или валюта? Я спрашиваю только порядка ради, — сказал таможенник деловым тоном. — А за бесчинство на таможне вас придется оштрафовать, господин… Рюдигер, не правда ли, так ведь ваше имя? Вы — последний. Девятнадцать проследовали раньше. Одному господину из Баварии оказали особый прием. Ох, уж эти делегации… Ну, а теперь прошу на личный обыск. Вон туда, господин Рюдигер!
— Захватите господина делегата с собой, Шербаум, — крикнул он одному из своих коллег.
В душном зале было шумно и тесно. Люди спорили, беседовали, приглушенно шептались. Сердце Рюдигера учащенно забилось: знамя!..
Мрачный служащий объявил:
— Личный досмотр. Входите по одному!
Дама, стоявшая за Рюдигером, сцепилась с таможенником, как только открыли ее первый чемодан. Некоторые пассажиры уже получали свои паспорта в окошке паспортного контроля. У Рюдигера мгновенно созрел план. Он встал со своим чемоданчиком в очередь к этому окну. Ему без задержки выдали паспорт. В зале в это время возник очередной скандал. Господин в светлом дорожном пальто отказывался тащить к месту досмотра многочисленные чемоданы, густо облепленные пестрыми наклейками.
— Нигде ни единого носильщика. И это в культурной стране! Где же ваш хваленый немецкий порядок? Я буду жаловаться своему консулу! Где это видано, чтобы придирались к транзитным пассажирам? — бранился он по-немецки с английским акцентом.
Ему вторила его спутница, элегантно одетая дама:
— Такое обращение оскорбительно. Или вы считаете нас преступниками?
Вошедший таможенный начальник поинтересовался причиной спора.
