— Вы — нет, а кто другой, вполне даже… Скажите, вы незадолго до убийства снимали деньги со своего счёта. Зачем? Как ими распорядились?
Кто бы предполагал, что можно побледнеть ещё больше. Но Аникину это удалось. Шёпот его, почти неслышимый, заставил Раритета напрячь слух:
— Юле не говорите…
(8-й день) Дело мстящих амазонок.
Эксперт показал фальшивые накладные:
— Не соответствуют номера и даты. Масло, две коробки… Сыр Советский, три круга, остаток, оприходован. Самое интересное, что он распродал, по документам, партию такого масла и такого сыра. Каждая партия по полторы тонны, которые на эту дату отпущены Отделу рабочего снабжения Топольницкого рудника…
— Где? — уточнил Долгов, внимательно слушавший эксперта-бухгалтера.
— В Кра-ском крае, Залушинский район. Почти семьсот километров от нас. На поезде.
Иван Терентьевич задумался. Где Дойчев это взял? Егорьевский сырзавод за девятьсот километров. День езды. Довезти масло в жару, без охлаждения, даже в термобоксе — нереально. Рефрижератор Дойчев не заказывал. Значит, здесь покупал? Все три тонны? Три ха-ха!
Без вариантов, здесь криминал! Хищение, фальсификация, подлог документов, сбыт краденного — всё, что угодно! Только этого недоставало следователю Долгову для полного счастья!
Мобильник запел «Натали» голосом Иглесиаса. Раритет ответил жене:
— Да. Что теперь?
— Я что, не могу спросить, как ты себя чувствуешь? — супруга изобразила обиду.
— Прекрасно, как всегда. Давай к делу, — поторопил Иван Терентьевич.
— Я с Леной была у гадалки. Ты не злись, ладно? Гадали на тебя, на твою работу, на меня. Так вот, у тебя повышение по службе, а главное, ты не падай, хорошо? У нас будет прибавка в семье! Я смогу родить, Ваня!
Раритет растерялся. Врачи вынесли Наташе приговор — непроходимость каких-то там труб. Он поражался, какое количество пыточных процедур перенесла жена. Однако медицина не помогла, и они смирились с бездетностью.
В парном одиночестве оказалась масса удобств — никто не мешает, ничто не отвлекает. Долгов настолько ценил спокойствие, что запретил Наташе принимать родственников даже на одну ночь. Та поворчала, но согласилась. Так и сложился нынешний порядок, а вот вишь ты, в сорок лет она надумала рожать!
Так Иван Терентьевич и высказался, чтобы образумить жену. Однако эффект получился обратный.
— Да мне, Ваня, плевать на твоё мнение! Не хочешь, и флаг тебе в руки! Я и без тебя обойдусь, одна воспитаю. Вот рожу себе и уйду, а ты женись на своей работе, — звенящим от обиды голосом заявила Наташа и отключилась.
