Эрика вжалась спиной в стенку, благодаря мироздание за то, что голос ее дрогнул и она не смогла окликнуть Вальтера. Запрокинула голову, глотая слезы. Проводила взглядом Вальтера, который вместе с юной белокурой красавицей исчез за дверью трактира. Когда дверь закрылась за его спиной, Эрика молнией бросилась по улице, сама не зная, куда. В сторону, куда угодно, только подальше. Забежать к старухе и забрать вещи? А что ей забирать? Единственное платье и единственные башмаки и так на ней. Несколько накопленных золотых монет надежно зашиты в широком поясе. Старая блуза, пестрый шелковый платок и свободные штаны, оставшиеся в комнате? Черт бы с ними. Ноги ее больше не будет там, где может появиться Вальтер. Пусть он ведет эту красавицу куда хочет. Конечно, такой принцессе не снимают дешевую комнату в доме у дряхлой старухи на окраине, – ее ведут в дорогой трактир в самом центре. И за таких красавиц втягиваются в самые безрассудные поединки. Эрика догадалась, что Вальтер наверняка ввязался в поединок и дрался за эту голубоглазую, потому-то он теперь такой бледный и так сильно хромает.
Она остановилась только тогда, когда поняла, что вот-вот задохнется. Возвращаться к старухе и правда было незачем. Эрика чуть ослабила шнуровку и вынула из-под нижней сорочки письмо Вальтера. Криво оборванный листок бумаги, изученный до последней буквы. Листок, который она столько раз за эти четыре дня прижимала к губам, который всегда носила с собой и старалась чувствовать кожей. Она яростно разорвала письмо на мелкие клочки и швырнула их прямо на землю – Эрика уже отбежала от центра Рейнберга, и улицы здесь не были вымощены камнем. Светлые клочки на темной земле бросались в глаза, и Эрика с той же яростью, с которой она рвала письмо, вдавила эти обрывки в землю, растерев их носком башмака. Оставалась свирель, за которую заплатил Вальтер, – ее чудесная абрикосовая дудочка, прицепленная тонким ремешком к поясу. Эрика сняла свирель, собираясь переломить ее пополам, но в последний миг замерла. В горле стоял комок. Нет. Ломать такой инструмент – преступление. И эта свирель – ее друг, с этой свирелью она, хоть и лишенная голоса, снова почувствовала себя музыкантом, снова вспомнила, какие дивные мелодии может создавать. Она прижала свирель к губам и опять прицепила на пояс.
Теперь можно было убираться из этого города.
Марко и Руф едва успели перевести дух после охоты на оленя, как в отведенную им комнату вошел Ленс.
