Вдруг она схватила Мильду за руку.
– Сердце свободно? Что ты обо мне знаешь, Мильда? Никто ничего обо мне не знает, я сменила с тех пор почти всю челядь – от дворцовой охраны и до последней поломойки. Нет, не всех сменила, но многих. А ты появилась уже позже. Я помню, как я тебя впервые увидела на ярмарке. Ты смотришь людям в глаза и все читаешь. Как можно с этим жить, Мильда? Ты совсем не веришь людям, наверное?
Мильда грустно улыбнулась, не отнимая руки.
– И меня ты тоже можешь прочесть, до дна прочесть. Но не надо, я расскажу тебе все сама. Ни единой живой душе не рассказывала, почти все окружение сменила. А тебе расскажу.
Карлотта выпустила ее руку, выпрямилась, вытерла слезы рукавом шелковой кружевной сорочки. Потом она поднялась, подошла к маленькому резному комоду, достала из верхнего ящика серебряную фляжку и быстро отвинтила пробку. По комнате разнесся теплый запах крепкого виноградного напитка.
– Да будут благословенны люди, делающие из винограда не игрушечное винцо для детей, а достойный нектар, помогающий в трудные минуты!
Карлотта сделала еще несколько глотков, убрала фляжку и, оживившись, обернулась к Мильде.
– Слушай же. Наши с Карлосом родители были еще живы, мне было шестнадцать, Карлосу – пятнадцать. Мы росли вместе и, пока были маленькими детьми, прекрасно ладили. Но когда брат стал старше, он вдруг понял, что я – его препятствие на пути к престолу. Что он мог быть королем, если бы не я. И все словно переменилось. Мой веселый младший братишка превратился в настоящую змею. Сдерживать свои чувства он никогда не умел, и наши родители решили отправить Карлоса с частью двора в Сваннестад. Сваннестадские земли же, хоть и входят в королевство, но по праву принадлежат второму из королевских детей. Карлос был в ярости, когда его отправили из Литеберга. И я… я не знаю, что Карлос наговорил родителям, но после его отъезда отец завел для меня целую роту личной охраны. Гвардия принцессы, – горько усмехнулась Карлотта. – Целая рота с капитаном во главе. Этот капитан был тогда, наверное, чуть старше, чем я сейчас. Может, лет двадцати пяти. Знаешь, Мильда, есть такая порода мужчин, рядом с которыми ничего не страшно. Даже если вокруг вражеская армия, а он с голыми руками. Вот этот капитан был из таких. Он держал дистанцию, как мог. И я знала, что он умрет за меня, но я для него – всего лишь девушка, которую он охраняет, и не больше. И знала, слышала от кого-то, что у него есть невеста, с которой они обручены с детства. Но все равно влюбилась. И боялась, что все вокруг это заметят.
